Золотое время - Ирина Сергеевна Богатырева

– Уже лето… или уже кончилось лето. Я не знаю. Я не заметил.

– Как же так, Варна! Мы же хотели испытать крыло на летних ветрах!

– Не мы хотели, а я. Я тебя не пущу.

– Но как ты полетишь? Ты не поднимаешь его на утес.

– Лежи, Злата. Ты еще должна полежать.

Конечно, Золна ничего этого не слышала, и не знала, и не могла бы мне рассказать. Но я уже знала все. Как и то, что они достроили крыло еще зимой.

Они строили его вместе, втроем – Варна, Злата и Зотан, который был с ними неразлучен – Варне как сын, Злате как брат. Мысль о том, что можно будет полететь над тайгой и увидеть землю сверху, так захватила их, что они только и занимались, что этим крылом. Они гнули железо и обтягивали его оленьей кожей. Они собирали каркас из тонких веток и обтягивали рыбьей кожей. Они искали и пробовали. Они делали все, чтобы крыло было легким и прочным. Наконец они собрали самый тонкий и самый прочный скелет для своего крыла, обтянули его тончайшей кожей, из которой шьют летние детские парки, и прикрепили прочные кожаные ремни. Погрузили крыло на двух оленей и поднялись на утес, возвышающийся над долиной, продираясь через снежные заносы и ложась лицом на острую вьюгу, завывавшую в скалах.

Оттуда и спрыгнул Варна, пристегнув крыло к спине.

Я не была там, но я знаю, что он чувствовал, стоя на краю. Как билось его сердце. Как перехватывало дыхание. Боялся ли он? Нет. Он был уверен в том, что они все сделали правильно. Они все просчитали. Он знал, что крыло полетит. Но он не знал, как долго. Была зима, пурга летела с утеса и толкала его в спину. Он не мог удержаться на краю и прыгнул, подхваченный ветром.

И ветер его понес – все вниз и вниз, над деревьями. Полет был стремительный, но это было не падение – именно полет. Варна на огромной скорости пронесся над скалами и тайгой. Крылом нельзя было управлять. Весь путь, что занял на оленях целый день, он преодолел за время, пока мог смотреть, не моргая, – а потом ветер ахнул его о землю на границе со станом, на опушке леса.

Никто не видел, как он летел, никто не увидел, как он упал, – люди прятались от вьюги по домам. Варна понял, что не может подняться, заваленный крылом. Резкая боль в ноге не давала найти опору. Тогда он отстегнул ремни, нагреб вокруг себя снега и так уснул, постаравшись унять боль. В этой берлоге его и нашли Злата и Зотан на следующий день, когда сами смогли спуститься с утеса. Пурга уже стихла. Они подняли крыло, откопали Варну, напоили его водой и отвезли в кузню. Нога у него была сломана.

Вот почему весной его не было на той охоте – он не мог еще нормально ходить. Вот почему ему так тяжело давалось лечение Златы – хромая, он не мог собирать нужные травы, не мог поднимать ее и ухаживать. И вот почему они спорили – Злата хотела полететь сама на втором крыле.

Они стали делать его сразу же, как только Варна смог стоять у наковальни, опираясь на березовый костыль. Он учел все ошибки – он не был бы Варной, если бы не умел понимать, что сделал не так. Поэтому в первую очередь он решил придумать, как управлять крылом в полете. Для этого Злата подстрелила ему птиц – ястреба, горлицу и гуся. Варна разложил их перед собой и изучил, как устроены их крылья и хвосты, как они помогают им при полете. Руль он сделал треугольным, выгнутым, и управлять им можно было с помощью рычагов. Он закрепил его посредине и сзади, как птичий хвост. Кроме того, вспомнив, как гусь подгибает под себя крылья, садясь на воду, как разворачивается в полете ястреб и как горлица машет под себя, перелетая с ветки на ветку, Варна придумал сделать шторку внизу крыла, которая могла бы опускаться и подниматься, – это должно было бы задержать полет, когда нужно.

Но главное, что он понял твердо, – что в следующий раз прыгать с утеса надо не зимой, а летом. Летом ветер шел от земли, снизу. Он бы не толкал, а подхватил, и крыло держалось бы в воздухе. Улавливая теплый ветер, можно будет подниматься все выше и выше, понял Варна. «А когда всадник крыла устанет, как он опустится?» – спросила Злата. «Всадник крыла, – усмехнулся Варна. – Когда он устанет, ему надо опустить хвост и закрылки, и тогда он начнет снижаться». «Закрылки?» – удивилась Злата. «Вот это, то, что за крылом». Они изобретали слова, они строили новый мир.

Они доделали крыло еще до весны и до той охоты и только ждали тепла и нужного ветра, чтобы испытать его снова. Но как Злата слегла, Варна к нему не подходил. Да и вообще не спускался в кузню, доверив все Зотану.

И чего еще не могла знать Золна – и никто в целом мире не мог знать, – что был один человек, кто все это время изо дня в день поднимался на утес и с него смотрел на поляну, на которой стояла кузня, высматривая там Злату. Это был Мал. Вот уже два года он приходил на южный склон утеса, с которого зимой прыгнул Варна, и смотрел в тайгу, напрягая глаза. Когда он видел знакомую фигуру – золотые волосы, гибкий стан, – снующую по поляне по каким-то делам, кружащуюся и поющую или сидящую у кузни за шитьем, – он уходил с болью в сердце, скрипя зубами. Если же эта фигура не появлялась, он не находил себе места и так бил коня, возвращаясь, что тот приходил весь в пене.

Только зимой, в пургу и метель, Мал не появлялся на склоне, поэтому не знал, что случилось с Варной, и не видел крыла.

И вот всю весну и все лето он напрягал глаза впустую – Злата не появлялась. Он видел Варну, тот спускался из лабаза и возвращался в лабаз. Он видел мальчишку, тот постоянно торчал в кузне, только вечером возвращаясь в стан. Но Злата не спускалась, и Мал никак не мог понять – там ли она, жива ли? Или она поселилась с женщинами в стане? Или… но эти мысли он гнал от себя – она могла бы сидеть в лабазе, не выходя,