Арлекин снимает маску - Андрей Евгеньевич Фролов

— Ничем добрым это не закончится, — вздохнув, комментирует Куликов и допивает остывший кофе.

— Ничего, — с оптимизмом, которого на деле не испытывает, парирует Алекс. — Ты, должно быть, пропустил мой разговор с майором Динельт? Выдавят этот гнойник, да ещё и калёным железом прижгут, раз такие люди за дело взялись.

— Да вот только гнойник этот, — Зерно выбирается из кресла, придерживая плед на плечах, будто рыцарский плащ, — вовсе не прыщ подростковый. Это, Беллушка, настоящий фурункул, с корневищем в самой глубине нервной системы Посада…

Новый всплеск пожарных сирен, чьи вопли мечутся меж небоскребных глыб, словно бы подтверждает фатальную тяжесть произнесённого зуммером приговора. Пальба — глухая трескотня на заднем фоне городских шумов, — становится отвратительно-привычной, будто бы навсегда вписываясь в карту постоянных звуков агломерации наравне с шумом скоростных электричек или гулом автомобильных магистралей.

Алекс откидывается на пружинящую спинку кресла; сутулится, опускает голову и оплетает подбородок длинными пальцами, мерно дыша в холодную ладонь. Попытки расшифровать код происходящего всё ещё не приводят к успеху.

С одной стороны, дружественная радикалистам и ксенофобам корпорация решилась на проведение опасного эксперимента, вернувшись на путь создания Übermensch[2], известный ещё со времён Второй Мировой. Однако в то же самое время другие нацисты и ксенофобы — знать бы ещё, в чём их различие? — вламываются в зону заражения, очерчивая её «волчьими флажками» Стены и начиная расовые погромы. Совпадение? Конфликт интересов? Нелепость или тонкий расчёт? Мог ли Вышегородский солгать феромиму, и на самом деле последователи Дубинина ставят эксперимент не на нацменах Посада, а на собственных соратниках, опробуя вакцину в сражениях с полицией и мигрантами?

Бельмондо потирает виски. Он искренне надеется, что в безопасном месте, о котором говорила майор, ему хоть что-то объяснят. Парень собирается встать и сделать себе ещё кофе, но тут странный шум привлекает его внимание и заставляет обернуться к дальнему углу крыши.

Он видит оперативника, зачем-то покинувшего укрытие, и успевает вспомнить, что того кличут Жуком. Мужчина бредёт через крышу и сонно отмахивается обеими руками, как если бы его одолевал мушиный рой… но вдруг спотыкается и падает на колено.

Присмотревшись, Алекс замечает тонкие нити розоватого тумана, налипшие на плечи и бёдра снайпера. Винтовка, которую Татьяна назвала «бронебоем», беспомощно раскачивается на ремнях и бьёт длинным стволом в бетон крыши. Жук трясёт головой, тянется к пистолетной кобуре, но почти сразу опускается на живот и замирает. Всё это происходит за считанные секунды, но Бель впитывает каждую мелочь, будто наблюдал за федералом в замедленной съёмке…

Второй боец Динельт реагирует мгновенно.

Сдёргивая с аэроциклетного седла автомат, Гарри бросается под частокол широких вентиляционных патрубков, на ходу прикусывая прорезиненный фильтр компактного противогаза.

— В укрытие! — рычит он. — Лежать! Не дышать!

Из-за прибора во рту до ошарашенных Алекса и Зерна долетает что-то вроде «В уыие! Еать и е ыать!». Куликов вздрагивает, покачнувшись на пятках, плед скользит с его плеча и опадает под ноги. Бельмондо роняет кружку, которую так и не донёс до кухонного аппарата.

Он видит, как Гарри вскидывает оружие, высматривая невидимого противника. Через секунду «кофейник» подскакивает, словно ужаленный. Выгибается дугой и поднимается в полный рост, будто бы напрочь забыв всё, чему учили в академии. Принимается скакать пьяным танцором, неумелым, но исполнительным. А ещё Алексу кажется, что Гарри начинает отрывать с себя куски бронекостюма…

Бель до того пришиблен необычностью происходящего, что даже не помышляет выполнить распоряжение бойца и упасть в «уыие». Он наблюдает за пляшущим Гарри со смесью нервного веселья и внезапного чувства вины, замешанных на неуместном любопытстве, том самом, что сгубило не одну кошку…

Гарри валится на спину, теперь изгибаясь гимнастическим мостиком и даже не пытаясь поднять оружие. Такое ощущение, что под костюм ему насыпали раскалённых углей или запустили пчёл, иначе Бельмондо такого поведения объяснить не способен.

Оперативник стонет, подвывает, пытается уползти, но тут на него обрушивается сеть — небольшая, метра полтора на полтора, с мелкой металлизированной ячейкой. Опутанный паутиной каэфбист затихает, и лишь продолжает что-то бормотать; в следующий момент на него спрыгивает высокая угловатая фигура.

Алекс понимает, что уже несколько секунд слышит новый необычный звук — низкое жужжание, доносящееся сразу со всех сторон. Он оглядывается, не заметив ничего подозрительного. Но гудение и вибрация нарастают. Мим делает неуверенный шаг из-под тента, и лишь тогда всё понимает…

На крышу парковочного комплекса сыплются люди. Повисшие на тросах и растяжках меж высотными зданиями, они пользуются системами нехитрых блоков, чтобы скользить по проводам и в мгновение ока достигать крыши паркинга. Один из них прибывает на летающем серфе — устройство сконструировано по принципу «парусной доски», но основным движетелем являются детали от аэроцикла, установленные под днищем. Ещё один опускается на крышу прямо с воздуха, используя крохотный парашют необычной формы, тут же самостоятельно утянувшийся в заплечный блок-ранец.

Высокий мужчина, до этого склонявшийся над Гарри, распрямляется и оставляет «кофейника» закованным в пластиковые браслеты и с мешком на голове. Оглядывается, убеждаясь, что больше противников нет; а затем широко улыбается Зерну и Алексу, поднимая ладонь и весьма своеобразно скручивая пальцы в чудном приветствии.

— Аллоха, земели! — радостно вопит он, пряча в карман мягкий кожаный шлем.

Широкими шагами направляется к тенту.

Заметив, с каким отчаяньем Бель ищет на столах крохотного армейского штаба хоть какое-то оружие, незнакомец примирительно раскрывает широкие ладони. Недовольно мотает головой.

— Да не ссыте вы, парни! — Длинный улыбается, словно на крыше сейчас не происходит ничего экстраординарного. — Мы хорошие, честное слово!

— Если бы мне платили по копейке за каждый раз, что я слышу подобное, — Бельмондо улавливает собственный голос со стороны, — я уже был бы богачом…

Всего пришельцев семеро. Все одеты пёстро, но удобно; одинаковой кажется лишь страсть нашивать армированные куски ткани на поясницу, плечи и внутреннюю сторону бедра, будто для верховой езды. На руках перчатки, строительные в основном, но тоже усиленные заплатами и с обрезанными пальцами. Все вооружены, причём столь же разнобойно.

Большинство из незнакомцев тут же начинают хозяйничать на захваченной вершине паркинга. Один проверяет, надёжно ли спелёнат Гарри. Второй надевает наручники на неподвижного Жука, разоружает его. Ещё один забирается под тент и грузит переносные терминалы в большую сумку, выбирая придирчиво, будто находится на ярмарке. Четвёртый опускается на колени возле «Хирона», со знанием дела перебирая детали.