Арлекин снимает маску - Андрей Евгеньевич Фролов

— Нет, земеля, нам нужны только небеса, только воздух… — продолжает Кожедуб.

Крыша соседнего здания медленно приближается, и Бель лишь сейчас понимает, что к ней стремятся только шесть фигур — они с Зерном, да четверо хирундо. Остальные, отягощённые добычей, укатывают направо, на восток, уже едва заметные на фоне зеркальной облицовки высотных домов.

— … Забыл человечек, что такое — к небу стремиться… Нет, конечно, летает он высоко, над самой планетой, и на другие уже шагнуть успел. Да только всё это фикция, самообман. Основное стадо при этом носа из смарткомов не вынимает, плевать ему на достижения космонавтики. У нас же, земеля, резоны иные… Так, прервёмся ненадолго…

Алекс чувствует, что его притормаживают. Крыша, где закреплены пунктиры небесных трасс, надвигается, заслоняя всё вокруг. Ему советуют подтянуть ноги и приготовиться последние метры пробежать по бетону. Так он и делает, ещё не до конца уверовав, что пережил отступление с вершины паркинга.

Глава 8

Свободное падение (часть 3)

Бель осматривается.

— И насколько велика эта ваша небесная паутина?

— Немалая, — не без гордости отвечает Кожа. — Хвала эпохе хаотичной застройки! Сам прикинь: в Посаде больше пяти тысяч домов выше полтинника. Почти все они нами освоены. Плюс подъёмные краны и рекламные аэростаты. Благодаря освоению Отдыха, Саранока и островов на Бугринке мы даже реку пересекать научились. Как-никак, уже двадцать лет трассы кладём…

Они вшестером на одном из ярусов жилого комплекса. Неподалёку теннисные корты и сад, уже законсервированный на зиму. Отстегнувшись, хирундо и их спутники бредут через крышу к ближайшей стене здания, намереваясь взбираться на его башню — наиболее высокий и комфортабельный блок.

Здесь их ожидает гондола, в которой работают мойщики окон. С виду заброшенная и нерабочая, она оживает, стоит Что-Если вставить в пульт управления специальный пенетраторский блок. Аэропанки при этом сохраняют сосредоточенное молчание, и Бель не спешит его нарушать. Если Кожа захочет продолжить разговор, он сам даст знать…

В тишине, нарушаемой лишь сиренами, хлопками далёких взрывов и посвистом ветра, они поднимаются ещё метров на пятнадцать. Когда люлька замирает, тревожно покачиваясь, вся группа по металлической пожарной лестнице перебирается через парапет и оказывается на крыше центральной секции. Зуммера и мима при этом страхуют, ни на секунду не оставляя в одиночестве.

Куликова мелко колотит. Однако он преодолевает чувства и не подаёт виду, стремясь как можно скорее и подальше убраться от перестрелок, офицерских чинов и непонятных игр КФБ. Сам Алекс при этом спокоен настолько, что этот факт начинает его пугать. Он никогда не боялся высоты, но и предположить не мог, что путешествие над Посадом дастся ему так легко…

Мужчины пересекают крышу, на её западном краю снова пристёгиваются к тросам и растяжкам. Те ведут через проспект Циолковского, вдаль, причём угол наклона «трассы» так ничтожно мал, что Белу кажется, будто они с лёгкостью застрянут где-то посередине пути.

Однако ни один из хирундо не испытывает ни капли сомнений, и курьер снова встаёт на бетонный край. Теперь под ногами не меньше пятидесяти метров, но Бельмондо по-прежнему спокоен. Лишь всё сильнее мёрзнет, начиная завидовать утеплённым курткам воздухоплавателей.

Далеко внизу колышутся, будто дремлющая океанская гладь, развёрнутые над улицами разноцветные абсорбэластоленовые полотна. Эластичные паруса не только отмеряют зоны, свободные от соратобу. Ещё они перерабатывают поглощаемый углекислый газ в энергию, а также копят солнечное тепло, которым питают дома и рекламные стелы, сверкающие даже в самый безоблачный день. Во многих местах полотнища покрыты граффити и необычными знаками, и Бель предполагает, что часть из них имеет прямое отношение к культуре свободолюбивых налётчиков.

Металлизированные канаты, по которым передвигаются странные люди крыш, повсюду и имеют свои способы крепления. Одни зафиксированы прямо на балясинах ограждений, другие оплетают столбы и распорки, покрытые разноцветными рисунками и аббревиатурами, третьи крепятся к специальным железным пластинам, вбитым в бетон длинными промышленными дюбелями.

Только сейчас Алекс обращает внимание, как же много повсюду растяжек. Неприметных, привычных глазу, ставших неотделимой деталью урбанистического интерьера. Остающихся в тени обывательского равнодушия и окружённых ореолом полного отторжения любопытства. Так обычный человек смотрит на ель, и видит лишь дерево; и только дендролог может сразу определить её возраст, условия и климат прорастания, сорт игл и многое другое…

— Так, на чём мы остановились? — спрашивает его Кожа.

Они начинают медленное скольжение над проспектом и его оживлённым автомобильным потоком. Панк, как и другие, натянул утеплённый кожаный шлем, которому мим откровенно завидует — его собственную непокрытую голову словно сунули в морозильную камеру.

— Ты рассказал, что вы — летающий мусор, — отвечает Алекс. Всё ещё излишне напряжённый и судорожно вцепившийся в ремни аркана, он не склонен тратить время на подбор вежливых эпитетов. — Отбросы, наплевавшие на устройство социума и живущие разбоем…

При этом Бельмондо начинает втайне испытывать нечто, подозрительно напоминающее удовольствие от полёта. Упоение, пробирающееся в душу от плавного скольжения над миром, скольжения столь же чудесного, сколь и запретного.

На молодого человека вдруг накатывает дурманящее умиротворение и восторг от полной невесомости. Он как будто вернулся в материнское чрево или обрёл скрытые пренатальные воспоминания. Алекс ощущает себя ещё не родившимся ребёнком прародительницы-планеты, ничтожно-крохотным в её огромном животе, за границами которого раскинулся безграничный космос…

— Ну, земеля, это ты загнул, — Кожедуб издаёт ухающий звук, и мим понимает, что так тот похохатывает. — Ага, панков вправду принято мусором считать, да вот… Впрочем, чего я тебя переубеждаю? Считай нас героями со сверхспособностями, живущими над родным городом и следящими, чтобы всё в нём было хорошо. Себя в обиду не даём, это верно. Но и другим жить не мешаем. Сам увидишь. Хирундо — большая семья. И вовсе не секта, — чуть громче и напористее добавляет он, — если ты об этом подумал!

Алекс хочет ввернуть ремарку про ограбление оперативного штаба майора Динельт, но вовремя прикусывает губу. Ему вдруг представляется, как Кожедуб глубоко оскорбляется на нападки чужака, дёргает специальную верёвку, избавляясь от балласта, и феромим с воплем летит навстречу скорой и болезненной смерти…

— Религий у нас много разных исповедуют, — тем временем продолжает перелётный за его спиной, — и хоть основополагающая тоже имеется, в сектанты я записываться не намерен…

— Что за основополагающая? — бормочет Бельмондо, некстати обернувшийся и оценивший, насколько далеко остался край жилого комплекса, с которого они стартовали. Паркинга, где базировалась Татьяна и её люди, больше не видно. — Религия, про которую ты говоришь?