Арлекин снимает маску - Андрей Евгеньевич Фролов

Алекс машинально хмыкает. Впрочем, не забыв отметить, что схема и правда не лишена простоты и изящества. Вид безлюдных улиц под ногами тревожит его всё сильнее, но он пока не готов озвучить опасений. Зерно, скользящий двумя аэропанками левее, тоже принимается волноваться. И даже раскачивает растяжку, будто при самом первом полёте…

— Мы и оборудование сами изготавливаем, — продолжает охотно делиться Кожа, но теперь мим слушает его в пол уха, наблюдая за пустыми проспектами, выгоревшими остовами машин и обугленными фасадами. — Новые трассы прокладываем, системы подвесов мастерим, фигуропланы, парашюты, аэроглиссеры. Ты один такой даже видел у Петрухи, когда «кофейников» твоих липовых потрошили… Ага, земеля, сейчас поджимай ноги повыше! Тут скат очень скользкий, через него сразу сигай, понял?

Бельмондо понял.

А потому ловко перемахивает через парапет со скользким покатым краем и короткой пробежкой завершает финальный перелёт по небесным магистралям. Будто настоящий заправский хирундо, лет пять не снисходивший на улицы. Даже начинает самостоятельно избавляться от сбруи аркана и отстёгиваться от ледяного троса.

Ему нереально холодно. И очень страшно.

Потому что ещё одну вещь Алекс Бельмондо уяснил не хуже, чем заботливое наставление Кожи: дом, на крышу которого приземлились они с зуммером и четвёркой безумных аэропанков, находится в Марусинской слободе.

Или, говоря иначе, внутри возведённой Жнецами Стены…

Глава 9

Стукач

Едва отстегнув аркан от троса, Алекс тут же бросается обратно к краю. Выглядывает в тщетной надежде, что глаза его обманули. И тут же убеждается, что всё понял верно — они почти в эпицентре гражданского бунта.

— Какого чёрта вы здесь забыли⁈

Ему хочется кричать на Кожу, но из горла вырывается лишь едва различимое сипение.

— Чем вы вообще думали, притащив нас сюда⁈

— Что, если ты перестанешь шуршать подгузником, братишка? — сурово, с плохо скрываемым недовольством спрашивает его Что-Если. Снимает лёгкий пластиковый шлем и цепляет на пояс, а миму снова становятся видны его разноцветные мембраны. — Остынь, пока не поздно, ладушки?

Кожа, куда более миролюбивый к гостям летучего отряда, втирается между мужчинами. Подмигивает Бельмондо, призывая не придавать угрозе значения, неспешно складывает и убирает в набедренную сумку блочную рукоять для путешествий по тросам.

— В городе творится совсем уж жуткая дрянь, — поясняет он, словно Алекс этого не понимает и сам. — А мы — хирундо, за него вроде как отвечаем, не забыл? Бдим, так сказать. В общем, это, может, и рисково, но необходимо. И вполне выгодно. Сейчас мы снимем кой-какую картинку, чтобы медиалисты забились в экстазе, а потом свалим…

Остальные панки тем временем разбредаются по крыше.

Один из них — невысокий, коренастый, с татуировкой змеи, зарождающейся под обтекаемым шлемом и вертикально проходящей по лбу, носу, губам и подбородку, — опускается на колени. Снимает рюкзак и начинает бережно извлекать из него хрупкие полупрозрачные детали, одной из которых является крыло. Скоро становится понятно, что это управляемый планер-бот, разборный и малозаметный. Большая часть элементов промаркирована логотипом Статуса «Спектраком». Второй перелётный, которого вроде бы кличут Лансом, настраивает пульт управления машинкой и проверяет системы видеозаписи.

Между аэропанками мелькает фляга, к которой все поочерёдно присасываются. Морщатся, передают дальше, и, в конце концов, та остаётся в руках у Кожедуба. Долговязый пригубливает, довольно крякает и протягивает феромиму.

— Держи, земеля, погрейся!

— Что это? — опасливо интересуется Алекс, машинально забирая флягу.

— Микстура, — ухмыляется Кожа. — Чтоб не простыть…

Парня действительно потряхивает от холода, а потому он делает глоток. Напиток хирундо по вкусу напоминает солидол, а по запаху — прокисший огуречный рассол, но уже через миг по телу Бела разливается приятное тепло. Смахивая слезинку, он передаёт флягу зуммеру.

— Кстати, земеля, — наблюдая за неспешной работой подчинённых, спрашивает его Кожедуб, — мы записи планируем продать сразу трём конторам. Не хочешь обращение к народу записать? Покажут по-настоящему независимые мемотические каналы, имей в виду. «РО-ТВ», «Голос нации», «Рупор», резать ничего не станут…

— Нет, — ещё не отойдя от жгучего глотка, Алекс трясёт головой.

— Может, подумаешь? За это неплохо заплатят…

— Нет! В такое дерьмо я точно не полезу.

— Как знаешь, — наконец пожимает плечами старший хирундо. Снимает мягкий шлем, проверяя сохранность косички-чуба; кивает в угол возле вентиляционных шахт, где панки побросали ручную кладь. — Тогда присядь, покури, чтоб под ногами не мешаться.

Бельмондо чувствует, что его качнуло. Разогретый щедрым глотком маслянистой микстуры, он совершенно точно не собирается подчиняться приказам безумца, затащившего их с Куликовым в самую горячую точку Посада.

— Вот уж нет! — бросает он в спину воздухоплавателя, решительно направляясь к восточному краю крыши. — Я, Кожа, на такое не подписывался, когда с вами уходил… И сидеть тут, ожидая копов или наци, не намерен!

— Ой, земеля, перестань мандражировать! — бросив косой взгляд через плечо, отмахивается панк. — Тут в радиусе пятисот метров ни одного легавого, клянусь. Наши скауты не зря свой хлеб едят, ты уж поверь…

— Один раз поверил, — зло бормочет Алекс.

Нащупывает крепежи аркана, всё ещё висящего на теле. Выбирает трос понадёжнее, с его точки зрения, и пытается закрепиться, вспоминая последовательность действий Кожедуба. Зерно не шевелится, оцепенело уставившись под ноги, словно стал одной из технических надстроек. Ветерок шевелит его забавные косички, шлёпая одной по губам пиксельхантера, но тот не замечает. Убедившись, что товарищ его примеру следовать не намерен, феромим начинает цеплять себя с нарочитой поспешностью.

— Да погоди ты, дурачок, — негромко и приторно, будто с ребёнком разговаривает, советует ему Кожа. Подходит, наблюдая за мельтешением рук. — Вот куда ты сейчас арканить собрался? Это ж не наша трасса, это оптоволокно музейное. Оборвёшься же…

— Тогда помоги!

— Как закончим работу, я тебя лично домой доставлю.

— Твою мать!

Окончательно запутавшись в ремнях аркана, Алекс хлопает себя по бёдрам и отступает на шаг. Голову кружит от спирта.

— Вы с ума посходили, сукины дети⁈ Вы кем меня посчитали котелками своими пустыми? Ликвидатором националиста Дубинина? Народным мстителем? Кожа, да посмотри же на меня! Я — обычный мим! Фигляр! Да, мне имплантировали суггестический модуль! Я хорошо чувствую людей, актёр театральный из меня выйдет — просто блеск, красота, закачаешься! Но я совсем не предназначен для перестрелок и диверсионных рейдов за линию фронта! И для полётов тоже!

Кожа спокойно и ровно стоит в паре метров от парня, всем видом демонстрируя безмятежность и