Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

— Глотай, пыль!

От неожиданности старик послушался и быстро забыл - от удушья у него побежали слезы.

– Никогда не думал, что скажу такое святейшему патриарху, – расплылся в улыбке Эней.

– И что теперь? — Ярема отпустил старческую голову.

- Наблюдаем, - Чернововк отступил. — Не представляю, как это должно быть.

Симеон брезгливо плюнул, прокашлялся и заорал с новыми силами:

– Ироды! Что вы мне скормили? Травить надумали? Вы...

На полуслове его голова рухнула в сторону. Тело обмякло, глаза замерли и уставились перед собой незрячим взглядом.

— Крючок деду, — подытожил Бойко разочарованно. - Закапывать будем?

– Не говори «гоп», – ответил Северин.

– Глаза, – вскричал Максим, забыв о своих грызотах. – Посмотрите на его глаза!

Взгляд патриарха сиял лучистыми изумрудами.

Резким движением, как у муртада, голова дернулась и уперлась затылком о ствол. От мощного сотрясения из дерева полетели кусочки коры. Симеонова нижняя челюсть отвисла, и из нее вместе с потоком слюны вывернулось рычание, жуткое и неустанное; лилось, утончалось, набирало высоту — и откуда столько воздуха в тех старческих легких? — аж превратилось в невыносимый визг, от которого все похватались за уши. Только Савка весело смеялся и хлопал в ладоши. Лошади испуганно пялились, рыли копытами землю, пятясь подальше от причудливого потворища.

Визг прервался. То, что было патриархом, задергалось с невероятной силой: раз, второй, третий — и жирная веревка, держащая тело в несколько оборотов, треснула, перепилив ствол на треть.

— Мы ею Варгана вязали, — сказал Ярема с удивлением.

Игнат целился в Симеона из револьвера.

– Не занимай, – приказал Северин.

Он неохотно опустил оружие.

— А если он будет занимать нас?

Старик упал лицом судьбы, даже не выставив перед собой руки, словно его подкосило. Повалялся по земле, забыл, вскочил на четвереньки и, как полный паук, бросился вперед. Неуклюже перецепился за деревце, покатился под ошарашенными взглядами сероманцев, запутался в собственной одежде, замер. Щипнул траву, росшую перед носом, пожевал тщательно, выплюнул. Савка, обезьяна, сорвал пучок и запихнул себе в рот – эта игрушка ему понравилась.

Вдруг Симеон прошипел:

— Трудно... быть... человеком.

Яровой с молчаливым вопросом на лице повернулся к Северину.

— Потом объясню, — отмахнулся Чернововк и осторожно приблизился к дикому Симеону. – Тебе помочь?

– Сам, – отказал тот.

Лихим движением он вскочил на ноги, охнул, схватился за поясницу, заточился, чуть не упал и пошел кружить по поляне, словно пьяненький матрос. Все завороженно наблюдали за его причудливыми движениями, пока старик не выдержал, шлепнулся на колени и сплюнул.

– Трудно, – патриарх вытер губы, усеянные зелеными остатками стеблей.

Второй раз он стоял на ногах увереннее. Изумрудное сияние исчезло из его глаз, и вернулся тот самый священник, разве что чумазый землей.

- Но... прекрасно...

Попытался улыбнуться, но страшно оскалился.

– Я буду вспоминать этот день до конца жизни, – сказал Игнат, не выпуская револьвера из руки.

Максим узнавал эти движения: старик осторожно вытянул руки, покрутил перед собой, согнул и разогнул пальцы - знакомился с человеческим телом. Ткнул себя за бороду, коснулся ушей, провел языком по зубам. В то же время гримасы корчили такие забавные, что от смеха не удержался никто.

— Что ты сделал, Щезник? — допытывался Малыш. - Это какое-то волшебство?

– С сегодняшнего дня знакомый вам патриарх Симеон покоится в собственном теле, – торжественно провозгласил Северин. — Поздравьте нового патриарха Симеона, искреннего друга Серого Ордена!

Старик глубоко поклонился и чуть снова не упал.

– Дайте мне немного времени, друзья, – сказал без задержек. — Это тело отличается от предыдущих... Сильно разнится. Больной, драгоценный... Такой замусоренный ум! Должен разобраться с воспоминаниями, мыслями и знаниями предыдущего владельца.

На мгновение его глаза снова вспыхнули изумрудным. Он приложил указательные пальцы к вискам, замер на минуту, прошептал что-то на неизвестном языке Вдовиченко и хлопнул в ладоши.

— Принципы православного христианства слабо согласуются с жизненным путем этого человека, — заявил Симеон.

- Ты нас не удивил, - ответил Чернововк.

- Господин Симеон - он же Мусий Кривенький - довольно неприятная персона, до того старая и больная, но я не жалуюсь, - патриарх осторожно коснулся скребка на лбу. — Иметь человеческое тело, к тому же столь влиятельное человеческое тело... Спасибо за щедрый подарок, Северин! Я мог только мечтать о таком.

Он осторожно и взвешенно перекрестился.

— Не знаю, кто вы, но держите пучки пальцев вместе, — посоветовал Ярема. — Иначе обвинят в католической жестикуляции.

— Большое спасибо... Столько мелочей! Должен закроется на несколько дней и научиться воспроизводить все жесты безошибочно. Процедуры... Синод...

Старик снова застыл, словно просматривая записи в собственной памяти, а затем кивнул.

– Теперь все понятно, – Симеон серьезным движением поправил бороду. — Друзья, врать не стану: положение сложное. Анафему получится снять не менее чем через год. Скорее никак невозможно, церковные дела такого масштаба быстро не делаются, спешка может вызвать подозрения.

— Но ты самый главный поп в гетманате, — нахмурился Игнат.

— Положение Симеона, то есть мое, пока зыбкое, поэтому должен грамотно балансировать... Иначе меня уберут, а никто из нас в этом не заинтересован, — объяснил старик. — Я соскучился по этим играм! В чем-то мое племя схоже с вашим родом.

Он улыбнулся - на этот раз счастливой улыбкой.

— Отто и его недобитки — я немедленно разошлю распоряжение, чтобы ни один дьячок не смел им помогать. Обоснование придумаю, ведь я самый главный поп в гетманате, — Симеон подмигнул Бойко. — Еще одна важная новость: третий мятежник, которого вы ищете, Рахман, скрывается в Волчьем городе.

Будда! Северин говорил, что город обезлюдел после битвы Ордена против борзых.

– С ним будьте осторожны. Симеон не без основания считает его чернокнижником.

– Кто ты? — с удивлением спросил Игнат. – Откуда тебе все известно?

— Святейший Патриарх Киевский и всея Руси-Украины к вашим услугам, господа, — улыбнулся старик дружелюбно. — Когда вам или вашим друзьям понадобится убежище, продовольствие, деньги или услуги, вы знаете, где меня найти. Чтобы ворота открыли, передайте часовым лозунг «новую жизнь» — сегодня вечером я позабочусь, чтобы он превратился в пропуск в мое имение.

Он (она? оно?) быстро входил в новую роль, и делал это удивительно талантливо.

– Спасибо, – сказал