Марргаст - Анна Чайка

– Да. Насильно уснуть, – подтвердил я и попытался придумать, как использовать эту неожиданно подвернувшуюся удачу. – Ты можешь мне помочь? Где‐то там есть ключи от цепей. Принеси их сюда… Погоди-ка, а как ты прошел через охрану?

– Так нет никого. Все пошли деревню тушить.

«Воистину, простота хуже воровства».

– Соловка горит?!

– Сильно-сильно горит. Так что женщины ушли к реке. А мне опять не разрешили поиграть с другими детьми, – он горько вздохнул.

– Ладно, ничего. Помнишь, тебе понравилась моя секира? Сможешь поиграть с ней, если принесешь ключи или что‐нибудь, что сломает…

Бзэнг!

Натяжение исчезло. Я потряс руками, в темноте нащупал обрывки звеньев на браслетах. Они свисали аж до колен, тихо звеня, когда цепи соприкасались. Сам крепеж оказался где‐то под подошвой сапога, с корнем вырванный из камня.

– Как ты?..

– Надо торопиться. Та штука может вернуться.

Ослепленный свободой, я не сразу понял, что он говорил про шишигари. Игор ее видел. Значит, он мог стать одним из нас. Сложно представить, каким образом, но все же. Радогост разберется. Главное – найти его и остальных.

Мы попали в туннель, освещенный странными наростами. Искаженцы поместили оглодита в вырубленную в породе выемку, искусно обрамившую этот дряблый комок плоти со множеством голодных пастей.

Распухший оглодит выпирал наружу, точно прыщ, жадно клацая зубами в нашу сторону. Оглядевшись вокруг, я подобрал обломок чьего‐то щита, осторожно приблизился к безмозглой нечисти и постарался вогнать металл как можно глубже в плоть, чтобы достать до сердца. Нельзя было оставлять существо здесь. Оглодит мог навредить ближайшим городам, если бы разросся еще больше.

Резкий свистящий визг вырвался изо всех его пастей. Он утратил форму и мягко выпал к моим ногам.

Игор смотрел на меня. На физиономии, замаранной копотью, читалось осуждение.

– Значит, это он выл и клацал зубами? Он был плохим?

– Да… Вероятнее всего. Скажи, Игор, ты где‐нибудь видел мужчину, который давал тебе пряники?

Он кивнул, отчего неровная челка целиком закрыла лицо. Сейчас юродивый напоминал одноглазое лихо: такое же растрепанное, грязное и косматое.

– Тогда веди.

Глава тринадцатая

– Так ли ценна жизнь? Стоит ли за нее сражаться? Слабый все равно погибнет: он рожден, чтобы быть пищей сильного. Не жестоко ли это – продлевать его мучения? Ведь выходит, что мы идем наперекор предназначенной ему судьбе…

– Да, это так. Звери живут своей судьбой, не видя иного пути. Но с людьми дело обстоит иначе. Человек борется, потому что знает истину. И знанием этим мы свободны. Перестанем бороться, и ничего не останется, кроме чернил на ветхом пергаменте истории.

Из беседы наставника Димитрия с рарогом (имя стерто)

Вечер расцвел огненными цветами. Искры достигали неба и смешивались со звездами, освещая сухую землю. До Соловки нам пришлось добираться окольными путями, по кустам и оврагам. Несколько раз на тропинке тут и там встретились трупы искаженцев. Это означало, что мои товарищи решились действовать.

Братство Тишины проповедовало противление насилию.

Оно допускало вмешательство лишь в том случае, если жизни смага или его товарищей грозила прямая опасность. И даже так мы не имели права причинять врагу вред, который мог повлечь серьезные увечья или смерть. Терпение и смиренность в абсолюте. Вот только искаженцы не относились к расе людей, и, учитывая их планы, нам неукоснительно следовало избавиться от полукровок.

Когда мы приблизились к заостренным столбам забора, Игор ткнул острым пальцем мне в бок, чтобы привлечь мое внимание.

Юродивый указал на дерево, одна из ветвей которого доставала до крыши ближайшего дома, и начал карабкаться. Я лез следом, морщась от жжения и боли в изувеченной ноге, когда кожа через ткань терлась о кору.

Мы оказались наверху, подползли к краю крыши, и ветер сразу швырнул в лицо горсть пепла. Соседние избы пылали. В центре площади, у забавочного столба, столпились люди. Их было больше, чем членов моего отряда, а значит, кроме смагов, там находились и полукровки.

В громадной фигуре, возвысившейся над остальными, я узнал Щуку, чья борода укоротилась в два раза. За его спиной стоял Радогост с обнаженным двуручным мечом.

– Мы должны помочь, – сказал я, обернувшись к Игору.

– Они перестали драться.

– Что?

Он утер нос и уставился куда‐то вбок. Я проследил за взглядом юродивого и с тупой усталостью понял, что именно сплотило бывших врагов.

Шишигари-рыба скользила вдоль домов, сужая круг вокруг добычи. После нее оставались высохшие тела, застывшие в позах, в которых они встретили смерть. Внутренний взор позволил разглядеть раздувшееся брюхо, томно содрогавшееся в предвкушении пиршества. Огонь не пугал тень: она его попросту не замечала. Зато ее саму, похоже, видели абсолютно все.

– Успела раскинуть сети? – подумал я вслух, прижавшись животом к свободному от соломы скату. – Но как? Ведь нужно время и определенная последовательность… Игор, когда ты увидел эту тварь? Сразу?

– Нет, только когда вошел в пещеру.

Я мучительно улыбнулся.

«Какое же, должно быть, это счастье: не понимать и половины того, что происходит на земле!»

– Да, она хочет перетянуть нас в свои угодья, чтобы легче было питаться. Надо ее отвлечь.

Гибкая девичья фигурка мелькнула среди смагов. Лиса тоже была с ними. Фонарь в руках у девушки зажегся зеленым пламенем.

«Это хорошо: они смогут сражаться наравне с чертовой рыбиной. Но что это?»

Запаниковавший полукровка, похоже, неправильно оценил чужие действия, замахнулся на девушку, и Щука одним рывком свернул нападавшему шею.

Смятение настигло строй и разделило его на две группы.

Когда шишигари напала, она уволокла мужика из кучки искаженцев в горящий дом, где начала сосать кровь. Вопли жертвы огласили округу. Пока смаги пытались разложить ловушки, Щука отбивал вражеские атаки. Обезумившие искаженцы были сильны, они не понимали, как оказались в подобной ситуации, и мешали тем, кто мог бы помочь.

Закончившая с трапезой шишигари вылетела из окна, направившись в сторону тех, кто сражался, ловко обогнув ловцы. Не долетела: Радогост встретил тварь колющим ударом, направив меч в подбрюшье. Она приняла удар на хвост и обвила меч до самой рукояти. Наставник ударил открытой рукой, и, чудеса, шишигари содрогнулась.

«Знать бы, где Мита спрятал мою секиру. Сейчас я должен быть внизу, с братьями!»

Дом под нами потихоньку начинал тлеть. Игор без труда спрыгнул вниз, даже не согнув коленей: прямо, как бревно, хотя и приземлился довольно пружинисто. Я решил последовать за ним, временно упустив из виду товарищей: встал на ставни, затем, уцепившись за щель в досках, повис на руках. Обрывок цепи царапнул по щеке.

– Спустить?

Юродивый хихикал, наблюдая за моей беспомощностью.

– Обойдусь, – пропыхтел я, едва стерпев боль от многочисленных