Марргаст - Анна Чайка

Впервые мне пришлось убить кого‐то, хоть немного похожего на человека. К горлу подкатила тошнота, и я присел на песок. Рядом оказалась Лиса.

– Держись. Потом залечим раны. А пока попей. Тебе это необходимо. – Она протянула флягу с водой, досадливо поглядев на остатки металла на моих запястьях.

Наша помощь смагам не требовалась. Выжившие искаженцы не собирались сражаться вновь. Побросав выданные им топоры и ножи, полукровки рухнули на колени, закрыв головы и склонившись перед озадаченными людьми.

– Не убивайте нас, колдуны, – завопил юнец с зобом, который в пещере предвкушал смерть охотницы. – Не надо! Мы не хотели! Мы сдаемся!

– Это Мита! Все он! Его затея!

– Да, нас заставили. Только не превращайте в лягушек…

– Не зовите ту светящуюся тварь!

Они решили, что это мы призвали шишигари. Значит, прежде полукровки с ними никогда не сталкивались.

Радогост растерялся. В своем неистовом желании пошатнуть равновесие сил искаженцы представлялись крайне опасными. Их потомство вполне могло сдвинуть людей с пьедестала власти.

Но убивать безоружных? Раненых? Напуганных? Нас такому не учили.

Рука с мечом начала опускаться…

Но тут вмешалась судьба в лице одной из жительниц деревни – худощавой женщины, явно на сносях, с разбитым и изможденным лицом. Я подумал, что она сильно недоедала и все силы ее уходили на поддержание жизни в чреве.

– Чего вы ждете, убейте их! Убейте чудовищ! – закричала женщина, прижав к себе чумазого ребенка.

– Они истязали нас каждую ночь, насиловали, били, – поддержала другая. – Пусть те, кто вырезал наших мужей и отцов, подохнут как поганые собаки!

– Да, да! – оживились остальные.

Больше всех старалась та, кого покойник Мита называл женой. Призывы к убийству сыпались со всех сторон. Дети плакали и висли на матерях.

Смаги в ожидании приказа повернулись к наставнику Радогосту.

– Ты слышал. Бабы сами их перебьют, если мы этого не сделаем. Не стоит несчастным женщинам больше пачкать руки. Все и так настрадались, – сказал Щука, покачав отнятым у кого‐то тесаком. Самый юный из полукровок, лежавший у ног бородача, испуганно скулил. – Они не люди, Рад. А нам велено защищать людской Род.

Мы ждали ответа. Радогост сжимал и разжимал в ладони игрушечную лошадку и, казалось, совсем не замечал происходящего. Во взгляде возникла пугающая пустота, а затем смаг с трудом кивнул.

Свистнули пять стрел подряд. Оставшимся искаженцам Щука и Руслан одним махом перерезали глотки. Никто не пытался убегать или сопротивляться. Возможно, это страх перед шишигари до сих пор крепко держал полукровок в когтях. А может, нелюди впервые в жизни ощутили тяжесть своих поступков…

Песок оросило красным. Тонкие ручьи устремились к воде, а звук детского плача поднялся до небес.

– Это еще не все, – медленно заговорил Радогост, оторвавшись от детской игрушки на эфесе своего меча. – Вы!

Он шагнул в сторону раскрасневшихся жительниц деревни. Женщины шарахнулись. В этот момент смаг выглядел жутко и неприятно: весь в гари, ранах и с дырой в лице, сквозь которую проглядывали зубы.

– Вы должны запомнить этот день. Вот что случается с теми, кто желает зла другим. Вы долго жили с чудовищами, впитывая их желания, потому помните: ваши дети получили право на существование только по нашей воле. И мы вернемся, если здесь вновь затеют недоброе. Эти дети должны вырасти в благодарности к людям и земле, на которой живут. Ваша цель – воспитать своих чад достойными жизни среди людей. Или все повторится и кровь вновь хлынет рекой!

Выжившие затихли. Взгляды их обращались к остывающим телам полукровок, затем – к смагам, и так повторялось много раз. На лицах некоторых мальчиков, жавшихся к ногам матерей, я уже мог разглядеть ростки зарождающейся ненависти, жажды мести за убитых отцов, за отнятое детство. Внутри крепла уверенность: все, что сделал мой наставник, было бесполезно.

Спустя пять – десять зим здесь вновь воскреснет культ Холодной мамы – демона вечной зимы и кровосмешения. К чурке из сгоревшего дерева станут нести трофеи и тела чужеземцев. И мы вернемся, а следом придет войско князя.

Щелкнули браслеты. Лиса утерла пот со лба: ей наконец удалось освободить меня от оков.

– Бедный, как же они тебя истязали, – прошептала она, поцеловав в висок. – Теперь можешь отдохнуть. Мы справились. Хотя бы эти… больше не смогут причинять другим боль.

Но сейчас меня меньше всего волновал отдых. Пока остальные смаги сгоняли жителей Соловки к останкам сгоревшей деревни, Радогост оглядывался по сторонам, будто искал кого‐то.

– Где юродивый? – спросил он. – Он вроде шел за нами.

– Похоже, прячется. Вы его сильно напугали.

Когда его позвали, Игор вышел из-за дерева, спрятав за спиной левую руку. Огненно-рыжие волосы потускнели и сосульками прилипли к щекам. Радогост сделал шаг навстречу, но паренек шарахнулся от смага, как от чумного.

– Заберите, это ваше, – пролепетал он, кинув мне под ноги нечто темное и блестящее.

– Что ты задумал? – окрикнул я наставника, продолжившего пружинистым шагом наступать на мальца. Нагнав его, схватил за плечо. – Радогост, все закончилось. Он не с ними!

– Мне жаль, Иван.

Смаг острием меча прижал часто дышащего Игора к стволу дерева и резко отодвинул рыжие пряди с лица. Левый глаз юродивого оказался насыщенно-фиолетового цвета, с узким, как у ящериц, зрачком. Игор тоже был искаженцем.

В памяти всплыл щелчок лопнувших от натяжения звеньев цепи. Ее просто порвали с чудовищной силой.

– Но это… Постой, он же не виновен в поступках остальных!

– Ты повышаешь голос, брат.

– Послушай… – Я хотел защитить этого странного хнычущего ребенка, запертого в теле взрослой нечисти. – Пусть идет. Он не совершал зла, более того, помог мне бежать. Те, кто убивал смагов, уже наказаны.

– Но он и не мешал им. Мы не можем быть уверены, что он не захочет отомстить за сородичей.

– Я больше не буду шалить! Не надо! – выл Игор, испуганно пялясь на оружие. Тощая грудь под дерюжкой ходила ходуном.

– Он неспособен на такое. Убьем его – оправдаем ожидания детей Соловки. Они уже считают нас воплощением людской беспощадности. Не стоит закреплять это представление в беззащитных умах.

Как я и думал, упоминание детей отрезвило наставника, и он опустил меч. Рад долго с холодным прищуром рассматривал свои грязные мозолистые руки. Игор, воспользовавшись шансом, мешкать не стал, а сразу бросился к лесу и скрылся в его тенях.

Я вернулся к Лисавете, понадеявшись, что она поможет перевязать раны. Но сейчас дочь торговца редкостями была занята: она брезгливо вылавливала платком из реки подарок Игора – злополучный марргаст. Черные выемки, похожие на рты, наполнились водой. Камень будто пульсировал.

– Шевелится, – забрав находку, заметил Рад.