Плюшевый: глава - Сергей Александрович Плотников

— Да вот матери парней клянутся-божатся, что они бы ни за что и никогда… Вроде, наоборот, уговорить хотели, подарок дорогой припасли… — Уорин вздохнул. — А может, и идиоты были. Они знают, на что ученики и ученицы из Школы Дуба способны, но эта-то девчонка вон какая мелкая и тощая! Ее, например, госпожа Рида Он из вашей группы на одну руку положит и другой прихлопнет, хоть и младше на несколько лет!

Что да то да, Рида неплохо вытянулась за зиму, почти сравнявшись ростом с Гертом, и обещала превратиться не только в фигуристую, но и очень статную девушку. Я теперь смотрел на нее снизу вверх… и иногда с усмешкой думал, что еще через пару лет это будет ну очень выигрышный ракурс!

Короче, не все так просто было с этим изнасилованием. А оскорбленная девушка из Цапель требовала, чтобы я чуть ли не сжег Пай-Прет!

Особенно ее бесило, что она несколько месяцев возилась с хронической астмой матери того юноши, перебрала немало средств, вылечила в конце-концов женщину — а ее сын вон как ей отплатил.

Кончилось тем, что я пригласил в дом старосты мать несостоявшегося насильника, бывшую пациентку, и саму юную Цаплю. Велел женщине встать на колени, девушке дал в руку хлыст.

— Двадцать ударов. Давай своей рукой.

Тут, надо сказать, я превышал свои полномочия. Не тем, что наказывал свободную селянку, а не мою податную — раз живет на моих землях, значит, подчиняется моему суду. А в том, что постороннюю ученицу заставлял выполнять функции палача: она ведь у меня на другом контракте. Однако до девушки эта тонкость не дошла.

Женщина выглядела откровенно жалко: осунувшаяся, изможденная, с морщинистым, намного старше своих лет, лицом, которое ничего не выражало. Она молча стояла на коленях и смотрела в пол.

Девица Цапля кусала губы, бледнела, потом бросила хлыст на пол и выбежала вон.

Я же оштрафовал деревню на стоимость найма девушки, а саму ее отправил Сорафии обратно с сопроводительным письмом, описывающим этот случай. Боней ответила мне в том смысле, что разберется, а в Пай-Прет прислала новую ученицу, постарше и более уравновешенную.

(Кстати говоря, в том же письме старая Цапля упомянула, что императорский цензор искал с ней встречи и очень осторожно расспрашивал о ее сотрудничестве со Школой Дуба — в исключительно вежливой форме, но все-таки. И советовала быть осторожнее.)

…Как ни странно, этот случай сильно изменился в народной молве: месяцы спустя до меня дошли истории, что якобы девица созналась, что парень вовсе не пытался ее снасильничать, а просто звал замуж, но она, дескать, оскорбилась его крестьянским происхождением, а теперь жалеет. И я будто бы после этого велел матери парня высечь уже девушку (да-да!), и та высекла, а потом ученицу с позором отправили домой в Тверн.

У кого-то из рассказчиков, путешествующих между соседними деревнями, явно вкус к мелодраме! А мне, блин, после этого пришлось работать над восстановлением репутации целительниц из Школы Цапель — благо, все равно по-прежнему каждый раз, когда я приезжал в какую-нибудь деревню по делам, приходилось читать там проповеди.

* * *

Мои сельскохозяйственные предприятия продвигались неплохо. Мы продолжали строить оросительные сооружения — увы, вскоре стало ясно, что я отхватил слишком большой кус, и до конца этого сельскохозяйственного сезона обеспечить поливом даже все барщинные поля не получится.

Зато что нам действительно удалось сделать, так это еще больше расширить скотный двор и птичник. Школа Речного Песка, попробовав раз, охотно закупала у нас мясо, плюс мы договорились еще с тремя городскими Школами — не на такие большие объемы, но кое-какие деньги в родовую казну поступали.

Это было очень хорошо, потому что мы массово платили крестьянам жалованье за работу в наших специальных «лагерях» по сжиганию древесного угля. Мне пришлось изрядно напрячь Шейфа, но за зиму удалось подготовить всю инфраструктуру, и все лето все свободные крестьяне, включая женщин, трудились на этой подработке — довольно вредной и опасной, но что делать! Угля требовалось много, а как складывать печи, более безопасные, чем костры, я понятия не имел. Шейф тоже не знал, хотя слышал, что в одном из соседних городов, Вадире, вроде бы кто-то что-то такое делал. Я решил съездить туда, как только хоть немного освобожу время, попробую найти человека, знающего, как поставить такие угольные печи — потому что стопроцентно их надо строить на месте, а не везти готовыми!

Кроме того, удалось продать неплохие партии проволоки — но не в Тверн, а купцам, которые ездили с караванами. Тут пригодились связи юной супруги Шейфа: несмотря на молодость, у девушки оказалась неплохая деловая хватка, я даже стал подумывать, не нанять ли ее отдельно в помощницы. Таким образом банкротами мы не стали — и хорошо, потому что к осени несколько учеников второго ранга планировали получить первый ранг и жениться. А это означало, что им нужно будет делать подарки «на выпуск». Плюс пришлось выдать замуж двух учениц, четвертого и третьего ранга соответственно, то есть готовить им приданое и оплачивать само торжество — а местные свадьбы влетали в копеечку! Это ведь нужно устраивать пир горой на всю Школу.

Что же касается моих собственных рангов и прокачки, то тут все шло более-менее равномерно. Я как-то не отследил этот момент, но, качаясь, внезапно оказался на одном уровне с теми же Лансом и Диром — а последний был тренером моей группы с тех самых пор, как я попал сюда! И даже обвинение в предательстве не помешали: я логично счел, что если парень работает на совесть, то какая разница? Все уроки у меня на виду, тайком обрабатывать никого из моих он не может… Да и наш предатель явно человек умный и умеющий маскироваться, таким идиотизмом, как плохое исполнение своих обязанностей или вражеская пропаганда, себя не выдаст.

Впрочем, поскольку и мой «личный десяток» (на самом деле одиннадцать человек, не считая меня) уже сами все достигли четвертого, а пара особо продвинутых, вроде Герта и Джиля, даже третьего ранга, нам полагалось учиться у мастера — и этим мастером стал не Фиен, который был безбожно занят, еще сильнее, чем я, а мастер Фидер, наш лучший боевик.

Суровый, жесткий человек, он большее значение возлагал на четкое выполнение приемов, чем на высокий уровень внутренней энергии — и я от него очень многое почерпнул.

— Очень многие гибнут от атак недоучек вроде Воронов, — объяснял он, — когда те блокируют ток внутренней энергии в теле человека. Но умели