Собиратель воды - Игорь Зыгин

Мансур покачнулся, словно от физического удара. В глазах снова потемнело, но на этот раз не от боли, а от осознания. Что, если то же самое повторится в новом городе? Что, если его слова снова станут искрой, которая разожжёт пожар насилия?

"Ты сделаешь всё иначе", — быстро сказал голос, словно уловив его сомнения. — "Ты усвоил урок. Ты будешь осторожнее. Умнее. Ты возьмёшь только то, что нужно — кристаллы, знания, технологии. Ты убедишь только тех, кого нужно убедить".

Мансур медленно подошёл к маленькому зеркалу, висевшему на столбе шатра — редкая роскошь, которую он позволял себе, считая необходимой для поддержания своего образа лидера. В тусклом свете лампы он едва узнал себя — изнурённое лицо с запавшими глазами и заострившимися скулами, кожа, покрытая сеткой мелких морщин, первые нити седины в чёрной бороде.

Но глаза… глаза остались прежними. Тёмные, пронзительные, полные решимости и интеллекта. Глаза, которые могли заставить людей слушать, верить, следовать за ним.

"Ты справишься", — сказал голос с неожиданной уверенностью. — "Ты всегда справляешься".

Мансур кивнул своему отражению, словно заключая сделку с самим собой. Да, он справится. Он поведёт своих людей в этот город. Он добудет кристаллы для водного компаса. Он найдёт новых последователей. Он построит новое общество — на этот раз правильно, без ошибок, без насилия.

"А если понадобится насилие?" — спросил голос с внезапной резкостью.

Мансур замер, осознавая, что наступил момент истины, момент решения, от которого зависел весь его дальнейший путь.

— Если понадобится, — тихо сказал он после долгой паузы, — я сделаю то, что необходимо. Ради всех нас.

"Вот и хорошо", — голос стал совсем тихим, почти неразличимым, словно растворяясь в предрассветной тишине. — "Вот и хорошо".

Снаружи послышались первые звуки пробуждающегося лагеря. Мансур глубоко вдохнул, сосредотачиваясь. Время сомнений прошло. Время чувств и терзаний закончилось. Теперь оставалось только действовать.

Он ещё раз взглянул на карту, на обозначенный на ней город.

"Там наше спасение", — решил он. — "Там мы найдём всё необходимое — воду, пищу, инструменты, кристаллы для компаса. И, может быть, новых последователей для нашего дела".

Мансур собрал карты, сложил их аккуратной стопкой. Его движения были чёткими, уверенными — такими, какими они должны быть у лидера.

Выходя из шатра в рассветное марево пустыни, он уже знал, что скажет совету. Как убедит их. Как поведёт за собой.

Как всегда.

--

Совет собрался в большом общем шатре, куда солнечный свет проникал сквозь потрёпанную ткань узорчатыми пятнами. Воздух внутри был спёртым и тяжёлым. Члены совета расположились на потёртых коврах, образуя круг — уставшие лица, напряжённые плечи, затаённый страх в глазах.

Тарим, капитан стражи, подтянутый даже в условиях пустынного истощения. Лейла, бывший младший жрец храма Кафр-Зулама, с поджатыми в едва заметном недовольстве губами. Хаким, старый учитель, чей летописный свиток становился всё тоньше — бумага была на исходе, как и многое другое. Фарид, врач, под глазами которого залегли тёмные круги от бессонных ночей у постелей больных. Сами, главный механик, с руками, покрытыми шрамами и ожогами от бесконечных ремонтов оборудования.

Когда Мансур вошёл в шатёр, все разговоры стихли. Он ощутил их взгляды — испытующие, полные надежды и сомнений одновременно. Головная боль, мучившая его ночью, отступила, оставив после себя странную лёгкость, граничащую с эйфорией.

Мансур расстелил карту на низком столе в центре круга одним плавным, уверенным движением. Это был жест человека, знающего, что он делает. Человека, вновь нашедшего свой путь.

— Благодарю всех за то, что пришли, — начал он голосом, в котором не было ни тени сомнения или усталости. — Ситуация требует немедленных действий.

Он смотрел на них поверх карты — не как проситель, но как командир, оценивающий свои войска перед решающим боем.

— Оазис Трёх Скал занят, — продолжил он, указывая на отметку на карте. — Тридцать-сорок человек, укрепления, вооружённая охрана. Они контролируют стабильный источник воды.

— Мы могли бы договориться, — начала Лейла, — предложить наши навыки в обмен на—

— Нет, — оборвал её Мансур одним словом, жёстким как удар хлыста. — Временные меры больше не решат наших проблем. Источник недостаточно велик для двух общин.

— Тогда, может, силой? — подал голос Тарим. — У нас численное превосходство.

— И мы потеряем людей, — возразил Фарид, повторяя вечный цикл их дискуссий.

Мансур ощутил, как внутри нарастает тёмное раздражение. Все те же аргументы, все те же бесконечные круги. Они обсуждали одно и то же при каждом источнике, каждом поселении. Компромисс или конфликт. И ни один вариант не приводил к настоящему решению.

— Хватит, — произнёс он с тихой силой, заставившей всех замолчать. — Хватит полумер. Хватит временных решений. Хватит выживать день за днём, от одного пересыхающего колодца к другому.

Он выпрямился, и словно тень прежнего Мансура, того, кто стоял на площади Кафр-Зулама и зажигал сердца людей, легла на его лицо.

— У меня есть решение, — его голос звучал с гипнотической убедительностью. — Настоящее решение. Не компромисс, не сделка, не очередной бой за скудную лужу. Решение, которое даст нам всё, что нам нужно.

Они смотрели на него выжидающе, завороженно. Как раньше. Как когда он впервые говорил им о новом мире, основанном на разуме, а не на суевериях.

— Что за решение? — спросил Хаким, подавшись вперёд.

Мансур подошел к карте и положил палец на одну точку. Жест был спокойным, но финальным, как удар судьи, выносящего приговор.

— Этот город, — произнес он, и его голос был тих, почти интимен. — У них есть кристалл. У них есть технологии. У них есть всё, что нам нужно.

Тишина стала абсолютной. Лейла первой поняла, ее лицо застыло в безмолвном осознании.

— Какой город? — спросил наконец Тарим — Я не вижу отсюда.

Мансур поднял глаза от карты. Улыбка, едва заметная, тронула его губы.

— Аль-Мадир, — произнес он.

Выражения на лицах менялись от недоумения к пониманию, от понимания к тревоге.

— После Кафр-Зулама… — начала Лейла, но не закончила фразу.

— На этот раз всё будет иначе, — отрезал Мансур. — Я знаю, что делаю. Мы выступаем через два дня.

Это не было предложением. Никто не возразил.

Когда все вышли, Мансур остался стоять над картой, его палец всё еще касался точки, обозначавшей Аль-Мадир. Улыбка исчезла, взгляд стал отрешенным, словно он видел перед собой не карту, а реальный город.

"Никаких ошибок в этот раз," — прошептал голос в его голове.

— Да, — ответил Мансур в пустоту шатра. — Никаких ошибок.

За стенами шатра лагерь наполнялся новой энергией. Люди снова обрели надежду.

Глава 12. Оазис и пустота

Знание начинается с измерения. Мы протягиваем