Молот Пограничья. Книга IV - Валерий Пылаев

И вот здесь древний кузнец удивил меня еще раз. Меч, несмотря на размеры, на деле был заметно легче, чем с виду. Не тридцать с лишним килограмм, как я думал, а вряд ли больше двадцати. Все еще слишком много для человека, однако металлический гигант-волот наверняка мог размахивать железкой не только со страшной силой, но и не сильно теряя в скорости. Раз уж мощности энергетической установки с жив-камнем хватает на стальной доспех весом чуть ли не в полтонны, клинок в человеческий рост машина не заметит вовсе.

— Я слышал, ты в кузне с молотом побаловаться любишь, — проговорил Горчаков, оборачиваясь. — Вот как раз и займешься. Ржу снимешь, протравишь, отшлифуешь, заточишь, как следует. Еще укоротить можно — по мне так без толку такой оглоблей размахивать.

Я не ответил. Старик говорил по делу, однако все мое внимание приковало знакомое окно на втором этаже господского дома. Я и по пути к сараю поглядывал туда, но хозяйка комнаты то ли отсутствовала, то ли нарочно не обращала на меня внимания. Однако сейчас я заметил, как за стеклом легонько шевельнулась занавеска.

Значит, дома — просто прячется.

— А как Елена Ольгердовна? — невинно поинтересовался я. — Что-то ее в последнее время совсем не видно.

— Елена-то?.. Вот уж не знаю. — Горчаков ответил не сразу, и перед этим успел взглянуть в сторону окна. — Может, уехала куда. Работы-то сейчас хватает, Игорь. Я, считай, то в Орешек катаюсь, то в Тосну, то в крепость на тот берег. А на ней, получается вся Ижора только и держится.

Старик явно лукавил — не мог он не знать, что дочь сейчас дома. И пусть дел у всех нас и правда было невпроворот, вряд ли хоть одно из занимало Елену настолько, что она не нашла минутки выглянуть наружу и поздороваться. И даже если Горчаков зачем-то запретил ей приближаться к новоиспеченному некроманту, нахватавшему аспекта Смерти от упокоенных на капище упырей…

Ну да, стала бы она его слушать. Елена с самого детства бродила по Тайге с луком за спиной, и уж точно не боялась ни местного зверья, ни зубовский дружинников, которые наверняка вовсю шастали в лесу на этом берегу Невы.

Ни уж тем более доброго соседа — пусть даже и с магией не того цвета.

— Кстати, Ольгерд Святославович, — Я задвинул подаренный меч в багажник «козлика», — вы ничего не заметили?

Горчаков непонимающе уставился на меня, прищурился… Но потом все-таки сообразил. Наверное, даже чуть раньше, чем его Основа коснулась моей — и на этот раз не обнаружила плотного и тягучего аспекта, который был раньше. Старик не настолько хорошо владел Даром, чтобы считать мой магический профиль целиком, однако перемены явно почувствовал.

— Однако… Надо же! — усмехнулся он. — Это ж как ты так сумел? Матушка Серафима помогла?

— И она тоже. В общем, теперь я снова… ну, как все.

О подробностях я все же решил умолчать. Да и вряд ли они так уж интересовали Горчакова. Он засиял, как начищенный пятак, и на мгновение даже показалось, что старик сейчас полезет обниматься.

Не полез — зато руку мою на радостях стиснул так, что кости захрустели.

— Вот уж новость так новость! Чего сразу не сказал?.. — проговорил он. И, прищурившись, добавил: — Ты как будто еще и по основному аспекту подрос… Чудеса да и только!

— Они самые, — кивнул я. — Скоро вас догоню, Ольгерд Святославович.

Горчаков нахмурился, погрозил пальцем, но тут же снова заулыбался. А я в очередной раз заглянул в Основу убедиться, что все действительно случилось. Что мы с Галкой справились с ритуалом, и черное ниточки аспекта Смерти ушли навсегда, сменившись Огнем.

Убедился. Я не стал лезть в астрал и раскручивать магию в серой дымке, но и так чувствовал, что сила никуда не делась. Она была здесь — тяжелая, плотная и могучая. Еще более грозная и смертоносная, чем раньше. Я почти физически ощущал ее вес — будто держал в руках невидимый боевой молот.

Давно забытое чувство — и оттого еще более приятное. Ритуал Галки вернул еще крупицу меня-прежнего, и я одолел еще одну ступеньку, разделяющую Одаренного и бессмертного Стража. И пусть таких ступенек впереди оставались сотни или даже тысячи — результат есть результат.

Впрочем, всеобщая радость продлилось недолго: через несколько мгновений на лицо Горчакова будто набежала туча. Что бы его ни тревожило, дело оказалось не в плачевном состоянии Руевита. И не в моем опасном и недобром аспекте — раз уж даже чудесное избавление от магии Смерти не принесло облегчение.

Что-то беспокоило старика — и еще как беспокоило.

— Такую силу не грех и опробовать, — задумчиво проговорил он, приглаживая бороду. — А тут как раз и повод подходящий намечается…

— Повод? — Я приподнял бровь. — Это какой?

— Да вроде нашей охоты недавней. Только посерьезнее, пожалуй. — Горчаков говорил медленно, будто через силу. Но хотя бы с объяснениями тянуть не стал. — Меня просили не говорить никому, но тебе-то, получается, можно теперь.

— А раньше было нельзя? — усмехнулся я, усаживаясь прямо в багажник «козлика» рядом с гигантским мечом. — Это что ж у вас за секреты такие, Ольгерд Святославович?

— Не у меня, — отозвался Горчаков. — Матвей Георгиевич…

— Друцкий? — Я тут же вспомнил побоище с упырями. — Это он на кого-то охотиться собрался?

— И он тоже. Не не думай, Игорь, что я тут туману нагоняю. Просто сам не все знаю. — Горчаков поморщился. — Говорят, уже на этом берегу реки твари появились. И не в Тайге, а уже… В общем, люди пострадали. То ли сожрали кого, то ли просто подрали, но случай серьезный. И, похоже, далеко не один.

— Какие твари?

— Не знаю. Но, думаю, поганые. И много — раз уж его величество лично… В общем, тут такое дело, Игорь, — Горчаков вдруг перешел на шепот, — что вроде как есть распоряжение из Москвы. Пока — неофициальное. Разобраться, что к чему, исправить и потом доложить. Без огласки.

Я молча кивнул. История действительно получилась мутная — но при этом предельно понятная. Если где-то на Пограничье шастала стая тварей, которые жрали людей, а местные князья это прозевали, решить вопрос следовало как можно скорее. Во всяком случае — раньше, чем об этом узнают газетчики, репортеры с имперских каналов и прочие любители наводить панику.

— В общем, ты понял: никому! — Горчаков для пущей убедительности приложил палец к губам. — Ни дружине, ни сестрам, ни