Молот Пограничья. Книга IV - Валерий Пылаев

— Да понятно, — отмахнулся я. — Кто еще знает?

— Только князья. Надеюсь. Пойдем небольшим отрядом, послезавтра утром. Ты с нами?

— А как иначе? — Я пожал плечами. — Это и мой долг тоже. И если уж его величество просил сохранить все в тайне… А куда хоть идти-то надо, Ольгерд Святославович?

— Деревня там есть, прямо на берегу Кузьминки. — Горчаков кивнул куда-то в сторону дороги на старую лесопилку. — Вот туда и двинемся, получается.

— Отсюда километров семь. — Я прикинул в уме расстояние. — Совсем близко. Хоть и граница, считай, но все равно ж ваша вотчина.

— Да в том-то и дело, Игорь, что не моя. На том берегу деревня стоит. — Горчаков со вздохом покачал головой. — Это уже Зубовых земли.

Глава 20

Мы свернули сразу после моста. Внедорожник жалобно скрипнул подвеской, съезжая с асфальта на размытую грунтовку, и дальше покатился втрое медленнее. Но даже на такой скорости нас то и дело слегка бросало из стороны в сторону, и что-то под днищем жалобно позвякивало на ухабах. Вряд ли мы всерьез рисковали не добраться до Матерью забытой деревеньки на западном берегу Кузьминки, однако дорога вдоль реки машине явно не нравилась.

А мне нравилась еще меньше — и не только потому, что мы ехали по вотчине врага. С самого утра вместо привычного уже снега прошел ледяной дождь, и все вокруг превратилось в одну сплошную грязь. Только кое-где по сторонам от грунтовки под голыми деревьями еще белели остатки сугробов, похожие на трупы бойцов, павших в неравном бою.

Осень бросилась в последнее отчаянное контрнаступление и отвоевала у последние две недели. Может, и ненадолго, но Пограничье будто вернулось куда-то в середину ноября и снова замерло на пороге зимы. Мокрое, холодное и мрачное.

Прямо как мои мысли.

— Дорога тут, конечно… — проворчал я, когда внедорожник в очередной раз потащило боком по грязи. — Получше не нашлось?

— Есть и получше. Только нам туда не надо, Игорь, — ухмыльнулся Горчаков, выворачивая руль. — Или хочешь через Гатчину поехать?

Прямо в пасть к Зубовым. Не знаю, был ли у них такой расчет, однако рисковать я точно не собирался. И размытая утренним дождем грунтовка, с которой мы чуть ли не на каждом повороте могли свалиться в Кузьминку, вдруг перестала казаться такой уж негодной и отвратительной.

Как минимум один плюс у нее точно был — устраивать засаду в таком месте крайне неудобно.

— В Гатчину не хочу, — вздохнул я, на всякий случай ухватившись за ручку.

— Вот и я думаю — лучше здесь. — Горчаков слегка придавил тормоз, чтобы ненароком не улететь с дороги. — Потихоньку, оленьей тропой. Все равно куда надо приедем. А если задержимся — подождут, ничего с ними не станется.

— Подождут, — кивнул я. — Признаться, я до сих пор не совсем понимаю, чего ради мы едем помогать Зубовым. У его сиятельства Николая Платоновича достаточно людей и оружия, чтобы упокоить любую нечисть.

— И через три дня об этом узнает все Пограничье, а его величество будет очень недоволен. Не говоря уже о том, что раз уж твари перебрались через Неву, речка вроде этой, — Горчаков на мгновение оторвал руку от руля и указал направо, — их точно не задержит. И тогда они будут уже в моей вотчине, Игорь. Шастать по лесам и жрать людей, которых я должен защищать.

Я со вздохом взглянул на протекавшую внизу Кузьминку. Здесь она разливалась широко, на всю сотню метров, если не больше. Над свинцово-серой рябью висели белесые клочья тумана. Вода даже у самого берега еще не схватилась льдом, однако наверняка уже была немыслимо холодной. Лично я, даже не боясь простуды и прочих болезней, которые угрожали простым смертным, в своем уме не полез бы туда без крайней надобности.

Но старик, как ни крути, прав: если неведомые твари одолели Неву, которая к северо-востоку отсюда была вчетверо шире, Кузьминка вряд ли задержит их надолго. И раз уж далекая Москва озаботилась вопросом вместо того, чтобы снова пустить все на самотек, значит, речь идет не о парочке упарей, пусть даже отожравшихся на скоте или людях. Таких тварей уложили бы и без помощи магии — штуцерами и ружьями.

Полдюжину Одаренных князей собирают для охоты на что-то посерьезнее.

— Никто не вправе заставить тебя всем этим заниматься, — продолжил Горчаков, нахмурившись. — Но я подумал, что ты и сам не против прикончить тварь с аспектом.

— Не против. — Я пожал плечами. — Но для меня дело в другом. Просто не хочу отпускать вас туда одного, Ольгерд Святославович. Вряд ли Зубовы посмеют избавиться от кого-то при свидетелях, однако от них можно ожидать любой гадости. И если на охоте на опасную тварь вдруг случится несчастье, его величество непременно выразит глубочайшую озабоченнесть. И даже лично пособолезнует вашим детям. — Я уже и так наговорил лишнего, но остановиться уже не мог — да и, пожалуй, не хотел. — Правда, на этом все и закончится. Не знаю, что там думают остальные князья, но лично я собираюсь держать ухо востро. И прикрою вам спину, если придется.

Горчаков не ответил — только улыбнулся. Пару минут мы ехали молча, однако я почти физически чувствовал, как в кабине ветхой повозки понемногу становится теплее. Может, в прошлое ушли и не все разногласия и недомолвки, но рядом снова был не просто союзник и деловой партнер, а друг.

Бесхитростный, неуклюжий, не слишком учтивый и порой чересчур осторожный, зато преданный и надежный, как однозарядный штуцер с тульской императорской фабрики. Тот, с кем я уже не раз дрался плечом к плечу — и собирался драться и впредь. Хоть против Зубовых со всей их дружиной, хоть с таежными тварями, хоть с самим чертом — если придется.

— Знаю, Игорь, — проговорил Горчаков, наконец прерывая долгую и томительную тишину. — И спасибо тебе.

— Да ладно уж вам. Для этого и нужны соседи, — усмехнулся я. — Особенно если их фамилия не Зубовы.

— Вот уж точно. Ты… ты не думай только, что… В общем, я знаю, зачем ты здесь, и не в охоте этой дело. — Горчаков тряхнул косматой головой. — И если ты вдруг еще не понял — я тоже буду стоять за тебя. Что бы ни случилось.

— Даже если я снова нахватаюсь аспекта Смерти? — все-таки не удержался я.

— Даже если нахватаешься. Перуном клянусь — лучше уж водить дружбу с некромантом, чем с Зубовым. Не знаю, что они задумали, но я тоже буду за тобой присматривать. — Горчаков съехал с дороги и остановил машину. — Николай Платонович ничего не