Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

исчезали. Это была успешная стратегия: Орден должен был истек кровью от множества укусов. Однако свободные волки тоже несли потери... Я так увлекся ходом войны, что упустил день, когда к Роману под белым флагом приехал старый товарищ Игорь Чернововк, который, несмотря на близкую дружбу, остался верен Совету семерых — он привез предложение есаул о мирных переговорах. К моему большому сожалению, Вдовиченко согласился.

– Зачем, брат? Они видят ряд поражений. Они не знают, как противодействовать. Они боятся! Поэтому пытаются обмануть нас этими переговорами, – убеждал я.

— Нельзя отвлекаться от такого шанса, — через неделю противостояния под глазами Романа набухли черные круги. – Они готовы на большие уступки.

– Большие уступки – признак большой слабости. Должны давить дальше!

– Нет. Я объявлю перемирие и прибуду на встречу, - его кулак стукнул по столу. – Мы зашли слишком далеко, Рахман! Еще немного, и Орден захлебнется собственной кровью. Не этого нам нужно!

Именно этого, чуть не болтал я.

– Нам нужен мир, – вздохнул Роман.

Он уже жалел о Рокоше.

– Мир? После стольких смертей?

– Особенно после стольких смертей! Полно, Рахман, я принял решение. Считаешь меня изменником?

— Отнюдь, брат, — мне удалось овладеть собой. — Делаешь достойно. Я не доверяю той стороне, но ты прав: стоит попробовать...

Для встречи выбрали символическое место – Миргород, вернее, чистое поле под ним. До начала переговоров волчьи рыцари и свободные волки поочередно прочесали каждую сугробу вокруг, чтобы убедиться в отсутствии засад и ловушек.

В теле филина я наблюдал, как в холодный полдень сближались две кавалькады. Бабки коней игру зли в снегу, копыта хрустели прозрачной слюдой насту. Безудержный ветер рвал шапки и капюшоны всадников. Носы покраснели, усы заледенели.

Я знал, что Роман согласится на мир. Изучил его достаточно, чтобы читать мысли: на весах совести Вдовиченко многочисленные братоубийства давно перевесили слухи о возможности расторгнуть соглашение с Потойбичем. Именно поэтому он и не взял меня - боялся, что я сорву переговоры.

Меня хоронили тучи. От посланников Серого Ордена я узнал двух есаул, разглядел женщину... Решение родилось мгновенно. Учитель не только учит - он учится у собственных учеников.

Заряженный пиштоль в когтях ждал. Лишь бы порох не отсырел!

Кавалькады остановились, и я торчком полетел вниз.

— Смерть Серому Ордену!

Никто не понял, как из всадников Свободной Стаи выкрикнул пеший стрелок.

Голова женщины дернулась, брызнула каплями разбитого граната, тело заточилось в снег. Несколько секунд все пялились...

А потом разразилась резня.

Через мгновение я почувствовал, что и застреленная мной характерница: голову пробило пулей от щеки до затылка. Я упал под грохот выстрелов.

Роман кричал, пытаясь остановить битву. Бесполезно! Из-под прищуренных век я наблюдал, как кололи серебряные лезвия, как душили помороженные руки, как щелкали волчьи клыки. Взбудораженный снег цвел кровавыми цветами. Чистый воздух пятнал грязной бранью. Мой замысел сработал, хоть и пришлось заплатить простреленной головой.

Орден подумает на мятежниках, Стая подумает на лоялистов. Война продолжится без шанса на примирение: свободные волки будут мстить за вожака, волчьи рыцари — за есаул. Кто виноват? Никто не расскажет.

Когда на ногах не осталось никого, я встал. Подхватил попавшийся под руку нож и бил каждого по очереди. Мертвые и раненые смешались, на залитых кровью утесах не разобрать, кто имеет одну, а кто три скобы. Те, что обернулись волками, студели в клочьях изорванного смуха. Лошади топтались между трупов.

– Ты, – послышалось за спиной.

Я обернулся.

- Ты... - шептал Роман.

Надо было ударить его первым.

Пуля попала чуть выше первого. Правый глаз заслеп.

Я бросился на недобитого сероманца. Сколько сил кипело в том смертнике! Он что-то хрипел, но я не слушал; охваченный ненавистью, воткнул пальцы ему в раны и превратил его кровь в кипяток. Бледная кожа покраснела, словно у сваренного рака, радужки глаз залило багрянцем. Я бил ножом, пока от его лица не осталось месиво без признаков человеческих черт.

Из последних сил я прирезал остальных делегатов, опрокинулся на птицу и, чуть не падая, ринулся в ближайший тайник зализывать раны.

Моя природа изменилась. Несмотря на две пули в голову, тело восстанавливалось гораздо быстрее — на этот раз все заняло десяток лет, которые я в основном проспал без сновидений. Желания есть и пить окончательно исчезли. Глаз вытек к пробитому Романовым шаром отверстию, где приобрел удивительные свойства. Правую половину лица обезобразил отвратительный шрам на щеке... Однако я больше не волновался внешностью. Не испытывал ни ярости, ни радости – никаких сильных эмоций. Сердце билось ровно и спокойно.

Волчья война шла еще четыре года, пока жена Романа не признала поражение Свободной Стаи. Из-за роковых ранений я не смог помочь, и мой первый замысел провалился: Орден проклятый, обессиленный и обесславленный, продолжил существование. Продолжил каждый год присылать юных болванов по проклятию.

За свою неудачу я заплатил многое — слишком много. Может, подумалось мне, стоит разыскать настоящий способ расторгнуть сделку? В конце концов он должен был существовать. Кому, как не самому старому ученому этих земель, разгадать тайну?

Год-другой пошел на подготовку: собрать золото, обустроить исследовательский тайник, найти неубежавших Стаи, которые до сих пор помнили меня. Возможное освобождение от кровавого соглашения они встретили радостно, ревностно принялись помогать - после поражения Вдовиченко их жизни не имели цели. Рассказывали, что Игорь Чернововк, бывший друг Романа, до сих пор охотится на свободных волков, потому что на переговорах убили его жену, поэтому он поклялся мстить...

Я принялся за исследовательскую работу. Если найти рецепт увольнения, он разлетится среди характерников со скоростью молнии. Совет семерых ничего с этим не сделает!

Вспомнились опыты, которые проводил когда-то с Соколом: мог ли ключ к свободе прятаться в двойственной натуре оборотень? Если проклятый будет оставаться на одном месте более трех месяцев, а его Зверь дойдет до экстремума, может ли оказаться та незримая нить, соединяющая соглашение и подписант? Мой искаженный глаз мог видеть такие вещи, поэтому я начал поиски.

Подчиненные силой и подвохом похищали молодых характерников: мне думалось, что свежесть подписей должна способствовать лучшему результату. К тому же неопытность делала из юношей лучших испытуемых.

В ожидании третьего полнолуния я проверял действия эликсиров и различных испарений, экзорцизмов и операций. Месяцами отвергал неудачные попытки, совершенствовал свои методы. В начале пленники погибали, однако уже вскоре только теряли смысл... Но все равно проклятие царило над ними. Когда показалось, что я нащупал правильный путь, последний испытуемый стал тому доказательством, все сошло на