Гоцюй - Джин Соул

– Кто станет слушать вора? – сказал глава Цзинь с пренебрежением. – Я её отец, и мне решать, за кого её отдавать.

– Клятва предками превыше родительской воли.

– Чьим предкам? Ты чужак. Твои законы нам не писаны. Я здесь закон. Моё слово превыше всего, – сказал глава Цзинь, приосанившись.

– Да, да, так и есть, – поддакнула ему госпожа Цзи.

У Минчжу сузил глаза и прошипел:

– Ты! Это всё ты!

Госпожа Цзи спряталась за плечом супруга, притворяясь, что от испуга ей стало дурно. Глава Цзинь помрачнел ещё сильнее и рявкнул:

– Демон! Как ты посмел сглазить мою жену? Не бойся, – тут же успокоил он госпожу Цзи, – ему не вырваться, он тебе ничего не сделает.

– Убей его, – прошептала госпожа Цзи ему на ухо, – пока он не наслал на нас проклятье. Шаман говорил, хищные птицы, а особенно вороны, это могут.

Глава Цзинь совсем почернел лицом и поднял руку, чтобы приказать стражам-журавлям казнить чужака.

– Отец! – взмолилась А-Цинь, вырвавшись из оцепенения, и ухватилась за его ногу. – Он мой муж! Пощади его!

Глава Цзинь разгневанно отпихнул её, А-Цинь упала ничком, раня ладони об острые камни, тут же поднялась и снова уцепилась за отца, умоляя не разлучать их. Госпожа Цзи буквально источала яд всем своим видом, настолько досадно и завидно ей было. Ах, как хорош этот чужак! Ах, как сладостно будет знать, что он не достанется её падчерице!

– Развратная девчонка! – выбранила её вслух госпожа Цзи. – Ты променяла родной клан на чужака! Как знать, – коварно добавила она, – какие секреты ты успела ему разболтать!

Она успешно подлила яда в уши супруга. Глава Цзинь, клокоча гневом, возопил:

– Вот как? Ты предала певчих птиц! Поддалась чужаку, выдала ему наши секреты, указала ему наши слабости, чтобы он воспользовался ими!

– Я ничего…

– Молчать, скверная девчонка! Ты такая же, как и твоя мать! Нужно было сломать тебе крылья и запереть до дня свадьбы!

Сердце А-Цинь обмерло.

– Никто не посмеет сломать крылья моей жене! – прорычал У Минчжу, скрежет лески по его крыльям стал прямо-таки зловещим, брызнула кровь.

Стражи-журавли с трудом удерживали его, перья копий едва не взрезали ему шею, но он, взъярившись, будто не чувствовал боли.

– Ах, как это мило! – сказала госпожа Цзи, накрыв рот пальцами, но скрывала она не умиление, а лютую, зиждившуюся на зависти злобу.

67. Казнь влюблённых

Глава Цзинь покосился на неё:

– Хм?

– Может, стоит дать им шанс? – притворно ласково предложила госпожа Цзи. Дать им слабую надежду, а потом растоптать. Ах, какое наслаждение будет на это смотреть!

– Пф, – сказал глава Цзинь, – женщина! Что с тебя взять! Помахали перед глазами кисеей – ты и размякла! Не ты ли говорила мне не щадить их?

Госпожа Цзи натянуто улыбнулась:

– Я лишь сказала наказать их по всей строгости. Но я не говорила разлучать их. Раз уж они… муж и жена, – припечатала она ядовито.

В глазах А-Цинь вспыхнул робкий огонёк надежды. У Минчжу лишь усмехнулся.

– Я их выслушаю, – помолчав, сказал глава Цзинь, – и только. Эй, вор, тебе есть что сказать?

– Я не вор, – сухо возразил У Минчжу. – Я уже сказал, я пришёл за своей женой. Я отдал ей моё сердце.

– Вот как? – приподнял брови глава Цзинь и… кажется, смягчился.

Он поглядел на коленопреклоненную дочь, потом взглянул на У Минчжу. В глазах госпожи Цзи промелькнуло беспокойство.

Глава Цзинь подошёл к У Минчжу. Они были практически одного роста, А-Цинь было видно лишь немного, только половина лица У Минчжу и его плечо.

– Говоришь, отдал ей сердце? – спросил глава Цзинь.

У Минчжу вздрогнул, из угла его губ заструилась кровь, зрачки неестественно расширились и поблёкли.

– Да ты лжец, – сказал глава Цзинь, разворачиваясь. – Говоришь, отдал ей сердце. Так вот же оно.

На его ладони лежало, истекая багряными каплями крови, слабо пульсирующее сердце. У Минчжу, в груди которого зияла кровавая дыра, покачнулся и рухнул навзничь. Брызги крови веером взвились и осыпались на землю.

А-Цинь показалось на мгновение, что ей обрушили на затылок что-то тяжёлое. Рот её раскрылся безмолвным криком – голос пропал начисто. Глаза обожгло, заволокло влагой. И боль в груди – такая, словно это у неё вырвали сердце, словно на своё сердце она смотрела сейчас застывшим взглядом, словно это она умирала в этот самый миг.

Глава Цзинь небрежно бросил сердце, уже замершее, в подставленную одним из стражей-цапель шкатулку, и усмехнулся:

– Говорят, в сердце ворона заключена демоническая душа. Без неё ему не возродиться. Отнесите шкатулку в подгорный тайник и заприте. А труп сбросьте с горы. Пусть разобьётся о камни, а кости изгложут дикие звери.

– Нет!!! Минчжу!!!

Цзинь вновь ухватил дочь за волосы и приподнял, заставляя смотреть, как стражи-журавли подхватили тело У Минчжу за руки и за ноги и сбросили вниз. По щекам А-Цинь катились крупные слёзы, она бессмысленно тянулась руками вперёд, словно пыталась ухватить ускользающую тень У Минчжу. Если бы ей удалось вырваться, пусть и ценой собственного скальпа, она бросилась бы следом за ним.

– А с тобой я ещё не закончил, – сказал глава Цзинь, грубо швырнув дочь на землю.

– Минчжу! – провыла А-Цинь, чертя ногтями царапины на камнях. Ногти ломались, вырывались с корнем, но она словно не чувствовала боли – та, другая, разрывала её сердце острыми когтями, что ей до каких-то ногтей!

– Надо бы поступить с тобой так же…

– Муж мой, было бы слишком жестоко лишать её жизни, всё-таки она твоя единственная дочь, – промурлыкала госпожа Цзи. – Дай ей шанс.

Стражи восхитились её добросердечностью – для того этот спектакль и разыгрывался.

– Хм, – сказал глава Цзинь, – эти женщины… Ладно, так и быть. Я сохраню ей жизнь. Если ей повезёт, она выживет. Если нет, значит, такова её судьба. Бессмертная душа певчей птицы в её крыльях. – И с этими словами он ухватил дочь за крылья, растянул их и отрубил – одно за другим – услужливо поданным Третьим сыном тесаком.

А-Цинь закричала и помутившимся взглядом смотрела, как глава Цзинь передаёт её крылья стражам, чтобы, видимо, они унесли и спрятали в подгорный тайник и их. Золото крыльев несколько потускнело, но они всё ещё были прекрасны. Стражи держали их с благоговением и одновременно ужасом, ведь с отрубленных концов струилась кровь.

– А тебя, – сказал глава Цзинь, схватив дочь за волосы и волоча её к другому краю, – я сброшу на противоположной стороне. Если выживешь, станешь обычной смертной и будешь доживать свой век, прозябая среди жалких людишек. Если нет, разобьёшься насмерть. Всё зависит от твоего везения. Но, кажется, свою удачу ты уже исчерпала.

– Ах, как мудр и снисходителен глава Цзинь! – восхищённо воскликнула госпожа Цзи. – Пусть решит Судьба, жить ей или умереть.

«Какая разница, – подумала она, проводив алчным взглядом уносивших золотые крылья стражей, – выживет девчонка или умрёт, у неё ведь больше нет ни крыльев, ни мужа… Ах, как он был хорош! Ах, какая жалость…»

Глава Цзинь сбросил дочь с горы и отвернулся, даже не взглянув ей вслед. С глаз долой – из сердца вон!

А-Цинь падала вниз, следом за ней вился шлейф крови. Внутри зияла пустота, равнодушие заполняло освободившееся в венах место. Разобьётся она или выживет – какая уже разница? У Минчжу мёртв, зачем ей теперь жить? Лучше бы ей разбиться о камни. У Минчжу не переродится, поскольку его лишили демонической души, они оба сгинут навеки. Всё лучше, чем жить одной в незнакомом мире, без крыльев – без души!

Её обволокло чёрным туманом, ласково подхватило и замедлило падение. А-Цинь слабо трепыхнулась, но чёрный туман не отпускал. Он сгустился в женский силуэт с нечёткими чертами лица.

– Матушка? – пробормотала А-Цинь, думая, что ей от боли и страха привиделась покойная мать. А может, она предвестник её собственной скорой смерти?

Женский силуэт подхватил её и понёс, ловко избегая острых уступов скал, проник через