Гений: дорогу бомбили? - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

Сумели! Причём, у них вышло то самое, что не удалось нам с привлечением НАМИ. Напа поставил на тойотовский блок очень особенную голову, заказанную в Уфе, с 5 клапанами на цилиндр, но без VVT, гоночной этот прибамбас не нужен. И получилось не хуже «Хонды».

До торжественного открытия трека в Тропарёво оставалась ещё одна всесоюзная гонка — под Киевом. Под Москвой будет дан старт международного Кубка дружбы. Осталось три недели устранить косяки, выявленные на Бикерниеки.

Что же касается упрёков Сарапа, подумал в который раз о психике шоссейного и раллийного гонщика. Раллисты гораздо чаще сталкиваются с труднопредсказуемыми ситуациями и более к ним готовы. Надеюсь, эта способность пригодится и мне.

Глава 16

16.

Ох уж эти женщины…

Вечером 22 мая, за пару дней до торжественного старта Кубка Дружбы на новейшей трассе в Тропарёво, а к событию готовились в обычном ключе как к демонстрации очередного достижения победившего социализма, в нашей квартире заверещал входной звонок.

— Кто бы это мог быть? — спросила Валя, недоумённо глянув на часы, показывавшие начало десятого. — Пойду открою.

Я дедовал как старший в семье — доедал ужин и одним глазом смотрел программу «Время», что-то про империалистов, затевающих оккупацию свободолюбивого афганского народа под предлогом борьбы с наркотрафиком. Пожелав республиканскому правительству США больших творческих успехов в безнадёжном деле, прислушался к происходящему в прихожей. Мариночка, доселе составлявшая компанию за столом, тоже брызнула к двери.

Голоса, короткий разговор.

— Серёжа! Это к тебе.

Подчёркнуто бесцветный голос Валентины не предвещал ничего хорошего. Да и я не люблю визитов без предупреждений.

У порога стояла Катя Гафарова, в девичестве Журавлёва, в промежутке, пока была замужем за литовцем, чего-то-там-скаускас. Держала свёрток с мелким ребёнком на руках, опустив на пол огроменный чемодан. Без предисловий выпалила:

— Моего Саида посадили. Надолго. В московской квартире живут жильцы, они упёрлись: быстро не съедут. Гостиницу снять — сами понимаете, перед Кубком Дружбы мест нет. Мне некуда и не к кому идти!

Валя оглянулась, взглядом давая санкцию на благотворительность. Всё же хорошо знает Катьку по перегону машин в Баку. И её роль в моих конструкторских прорывах известна. Но и без её разрешения не выгнал бы, это не цыганка «мне только ребёнка перепеленать», а потом недосчитаешься вещей.

— Раздевайся. Переночуешь у нас, там будем думать. Как дочку зовут?

— Алия.

Ей было чуть больше года, отчего вызвала неподдельный энтузиазм у моей троицы спиногрызов. Восточная девица довольно бодро ходила на своих двоих, естественно, периодически падая на четыре точки, на карачках сновала ещё быстрее. Гулькала как заводная что-то непонятное — азербайджанское или детское. Саша и Серёжа восприняли её как большую живую куклу, Мариночка зорко следила, чтоб игра с ней не выходила за рамки. В общем, дети ничуть не чувствовали стеснённости от появления новых кратковременных жильцов.

Катьку усадили ужинать, заодно рассказала о причинах бегства из Баку.

— Моего валенка назначили начальником республиканского управления дорожного строительства, — это она о муже. — Через несколько месяцев после того, как ты, Сергей, навёл шорох. Приехала следующая бригада, проверила ещё несколько дорог, УБХСС Союза и прокуратура арестовали больше десятка человек, два раза по столько посадили на подписку о невыезде. Нас не коснулось, но как-то вечером отец Саида, он зампред республиканского Совмина, пришёл к нам на ужин. Мы жили практически вместе с семьёй мужа, на участке достроили второй особняк, свекровь заходила к нам как к себе домой — в любое время и без стука.

— Нужно было жениться на сироте, — процитировала Валя «Берегись автомобиля». — Или выходить замуж за сироту. Прости за чёрный юмор, но я ещё тогда тебя предупреждала: смотри, эти люди слишком отличаются от нас по взглядам и образу жизни. Ты: ничего, пусть золотая клетка, так всё равно золотая.

— Я ни о чём не жалею! — с вызовом ответила Катерина. — Если бы мой олух не полез куда не надо, жили бы по-прежнему.

Тем более, как помнилось по некрасивой сцене на ВДНХ, она научилась вить верёвки из своего «восточного принца».

— Неужели он не понимал, что в наше время начальник дорстроя — это одноразовый картридж? — я-то себе отчёт отдавал. — Первый кандидат на посадку.

— Едва ли. Когда свёкр ушёл, говорила ему: не смей! И так у нас всё нормально, чего не хватает? Он: молчи, женщина. Кампания прошла, чистка закончилась, можно работать по-прежнему. Даже нагрести как следует не успел, дома при обыске нашли каких-то 50 тысяч, по местным меркам — пыль. Статьи сразу две — взятка и соучастие в хищении в особо крупных размерах — однозначно расстрельные. Ни родня, ни Алиев мужа не отмазали. Даже не взялись, бесполезно.

— Больше за экономические преступления не расстреливают! — возразила Валя, а мне вспомнилось некстати:

Срок пришёл и холодное,

Холодное слово «расстрел»,

Прозвучал приговор трибунала.

(М. Волынцева)

— Да, московский прокурор мне то же самое говорил, заменяют на 15 лет без шанса на досрочное освобождение. Как бы ни было жалко этого дурачка, он хороший, добрый, только глуповатый и бесхарактерный, для меня его срок — ещё хуже расстрела, полное затворничество в четырёх стенах, натуральный домашний арест и стойкое ожидание супруга под неусыпным контролем его мамы. Что оставалось? Тихонько собрала вещи. Самое необходимое — детское, у меня там только бельё и одни запасные джинсы. Денег почти нет, только драгоценности, их спрятала в пелёнки Алии. Дождалась, когда «ханум-маман» отправилась на рынок, взяла машину свёкра, бросила её в аэропорту. На билет до Домодедово и такси хватило. Даже не позвонила никому. Жильцы, снимающие мою московскую квартиру, убраться отказались наотрез, только через три месяца. Зато сняла с них квартплату вперёд. Вот… Без мужа, без денег, без источника дохода…

— Не ври! — не выдержал я. — Сама сказала — получила арендные. Плюс тебе капают роялти через ЦКБ. В пересчёте на месяцы — больше, чем средняя зарплата рабочих и служащих в СССР. Я тебя не обидел.

— Раз в год капают. А кушать надо сейчас. Часть золота придётся продать, — она горько усмехнулась. — Кусочек золотой клетки. Подам на развод, говорят, с осуждёнными развестись просто.

— И то кольцо с бриллиантом, которым сверкала на ВДНХ?

— Нет! Алия вырастет и