Холодная сталь - Линда Эванс

class="p">— Сета-Пойнт, мы вас слышим. Говорит офицер связи Табберт. Мы пытаемся связаться со станцией Айзенбрюкке. Похоже, их аппарат SWIFT вышел из строя. Они выдержали вражеское нападение?

— Мы тоже не можем их вызвать, но я не думаю, что это связано с нападением терсов. Почти неделю назад, задолго до нападений, по всей восточной части Чакского надвига бушевала снежная буря. Ураганный ветер и снег глубиной более метра. На открытой местности здесь ничего не движется. Когда станция отключилась, мы решили, что, должно быть, из-за шторма повреждено их оборудование связи.

Это правдоподобное объяснение. Не совсем обнадеживающее, но достаточно правдоподобное, чтобы возродить надежду. Если снежная буря продолжит сдерживать атаки терсов до нашего прибытия, мы, возможно, сможем обезопасить Сета-Пойнт и отправить вооруженные силы для эвакуации исследовательской станции. И все же я продолжаю беспокоиться, не уверенный в том, слышит ли кто-нибудь молитвы солдат — или может ли это что-то услышать машину. Это не мешает мне надеяться, в глубине души, что кто-то присматривает за Джоном Вейманом и его невесткой. На данный момент это лучшее, что я могу сделать.

Но боюсь, этого недостаточно.

Глава седьмая

После моей первой неприятной встречи с капитаном ДиМарио я занялся изучением материалов брифинга о конфликте, в который нам вскоре предстоит вступить, отчасти для того, чтобы подготовиться к бою, а отчасти для того, чтобы отвлечься от беспокойства по поводу неортодоксального поведения моего нового командира.

Однако файлы не слишком велики, и просмотр не займет много времени.

Поэтому я переключаю свое внимание на внутреннюю диагностику, пытаясь определить степень изменений в моей психотронной схеме, системах вооружения и боевом корпусе. Я все еще занят этой самооценкой, когда грузовой лифт снова гудит, сигнализируя о приближении человека. Я перевожу взгляд на двери лифта и цепенею, когда из них выходит мой новый командир и целеустремленно направляется в мою сторону. Она несет тяжелую сумку, предположительно, с ее личными вещами.

Судя по мрачному выражению ее лица, я готовлюсь к дальнейшим неприятностям.

Капитан ДиМарио останавливается прямо перед моим боевым корпусом. Я много лет учился читать человеческие эмоции, основываясь на движениях лицевых мышц и кожи. Если я не ошибаюсь, мой командир смущен. Я сомневаюсь в точности своего анализа. Затем — неожиданно — она прочищает горло, и в пустоте грузового отсека это звучит неуверенно.

— Еще раз здравствуйте, — говорит она тихим голосом. — Боюсь, я должна принести вам довольно серьезные извинения.

Я так удивлен, что даже не могу найти слов для ответа.

 — Я не буду пытаться оправдать свое поведение, которое было довольно отвратительным. Я... О, черт, нет простого способа сказать это. Я попала на борт этого транспорта прямо с корабля-госпиталя. Я все еще должна проходить лечение, — я чувствую мелкую дрожь как в ее теле, так и в голосе. На ее коже выступили капельки пота. Мой командир явно испытывает глубокое эмоциональное потрясение. Я молча слушаю, пытаясь понять.

— Я провела более трех месяцев на передовой, сражаясь с дэнгами от мира к миру. Три недели назад мой Боло был уничтожен. Я знала, что риск был велик. Ужасно велик. Но я не видела другого выхода. Я лежу ночами без сна, размышляя, существовал ли какой-то упущенный мной вариант, какой-то другой выход, который не включал бы в себя приказ Дэнни умереть, — она часто моргает, на темных ресницах дрожат слезы. Три месяца в постоянных боях — долгий срок для человека. Я прекрасно осознаю потребность человека в периодическом отдыхе от боевого напряжения, без которого даже самый сильный солдат начинает испытывать психологическую дисфункцию. Я начинаю понимать.

— После того, как инженеры-спасатели извлекли меня из-под обломков, хирурги исправили большую часть того, что было не в порядке. И психиатры накачали меня лекарствами, пытаясь исправить все остальное... — она делает глубокий вдох. Я испытываю глубокую и неожиданную жалость к ней, наблюдая за этой борьбой и понимая, чего стоило это признание, сделанное мне в качестве недвусмысленного жеста извинения. — Когда пришло известие об очередном прорыве Дэнг, командование выскребло всех офицеров, способных сражаться, вытащили на действительную службу все Боло, которые можно было достать из нафталина и переоборудовать для боя. Все, о чем я могла думать, когда они послали меня сюда, на встречу с этим транспортом, это о том, что я возвращаюсь на передовую, хотя я знала, что не в форме для этого. И получаю Боло, который был...

Ее голос прерывается. Я произношу как можно мягче:

— Я стар, коммандер, и мой боевой корпус, может, и сделан из кремневой стали, но эта кремнесталь все еще довольно прочная, а для дополнительной защиты добавлена абляционная броня из дюраллоя. Я выстою даже под прямым огнем тяжелых Яваков.

Из ее горла вырывается странный звук, который не поддается расшифровке.

— Я уверена, что вы бы так и сделали, если бы мы все еще направлялись на передовую к Дэнгам. Это еще одна причина, по которой я вернулась сюда со своим барахлом, — она приподнимает плечо, через которое перекинута тяжелая сумка. — Мы выходим из гипера примерно через пятнадцать минут, чтобы встретиться с экспресс-курьером. Нас переназначили.

— Переназначили? — повторил я, пораженный до глубины души.

— Произошло неожиданное нападение на саганиумные рудники на Туле.

— Дэнг?

— Нет, — она натянуто улыбается. — Разумный местный вид, о существовании которого никто не подозревал. У меня с собой файлы с новым брифингом. Я скопирую их в ваш оперативный центр перед разгрузкой. Мы пересядем на новый курьерский корабль, и я буду находиться в вашем командном отсеке. Капитан Рот и его Боло отправятся с нами, — она выдавила из себя еще одну натянутую улыбку. — Полковник Тишлер может выделить только двоих из своей боевой группы для оказания помощи Туле. Он попросил добровольцев.

Я понимаю. Глубоко. Мой командир, несомненно, права в том, что она не годится для боевых действий на передовой, и это вызывает у меня чувство глубокой тревоги. Но я полностью осознающий себя и самоуправляющийся Боло, способный выполнять даже сложные боевые планы без участия человека. Если мой командир погибнет, я не останусь калекой, и наша миссия будет выполнена. Но ради нее я надеюсь, что мы пока не увидим тяжелых боев, которые, несомненно, снова повергли бы ее в состояние психологического срыва.

— Принято, командир.

Она медленно кивает.

— Спасибо, SPQ/R-561. Разрешите подняться на борт?

— Конечно, коммандер, — я открываю люк под шипение пневматики. Она забирается на борт и складывает свое снаряжение в один из шкафчиков для хранения в командном отсеке, затем включает питание в командирском кресле,