Сильные не убивают, книга 2 - Яна Каляева

В легендарные времена шаманы приносили жертвы, и запах крови превращал снага-хай в настоящих берсерков, не знающих боли и страха, рвущихся в бой даже после множества тяжких ран. Заколдованная кровь называется ставленной, ее брали когда у животных, а когда и у разумных. Отданная добровольно кровь разумного считалась самой действенной. Естественно, много сотен лет эти практики находятся под строжайшим запретом — даже за распространение сведений о них полагается суровое наказания. Считается, что эти знания утеряны в веках. Но бывает, что в погоне за мудростью ученые забывают об этике…

— Старина Оппенгеймер не даст соврать… а, не обращайте внимания, это я о своем. Так что, вы пытались эту Альбину засадить, вместо этого она засадила вас, но вы дотянулись до нее из-за решетки?

— Да, вы верно изложили ход событий. Дотянуться до Сабуровой оказалось непросто — она принадлежит к одному из самых влиятельных придворных кланов. Однако Государь вмешался лично — с магией крови не шутят.

Часто моргаю. Зрение, хвала Основам, постепенно приходит в норму. Убогая комнатушка на вид оказалась точно такой же, как я представляла по запахам. Разве что веселенькие обои с яркими попугаями стали неожиданностью.

— Шик-блеск… И что, Альбина теперь вам мстит?

— Не исключено. Хотя бессмысленная месть не в ее характере — Сабурова весьма расчетлива. Быть может, она решила применить на практике полученные в лаборатории знания и ей требуется устранить того, кто знает ее грязные секреты.

— Применить? — от этой мысли делается нехорошо. — В смысле разлить где-нибудь ставленную кровь, чтобы снага-хай… превратились в берсерков?

Илларион Афанасьевич задумывается, склонив голову набок, потом говорит:

— Едва ли Альбина станет действовать настолько топорно. Это выдало бы ее с головой. Даже люди легко учуют запах крови, а уж исходящее от нее эфирное возмущение распознает хоть вчера инициировавшийся школьник… Ставленную кровь сложно замаскировать, она просто кричит о себе. Тем не менее если где-то вы отметите резкие немотивированные изменения в поведении соплеменников — будете знать, что искать.

Хм, изменения в поведении… Меня, помнится, слегка повело от запаха парного мяса с кровью, которое Генрих выставил на стол. Не так, чтобы потерять над собой контроль, но все-таки… Не может же он быть магом крови? Что-то такое о нем говорят, но слухами Твердь полнится.

Ладно, все это отвлеченные рассуждения. Зрение вернулось к норме, так что пора решать, что делать дальше. У подъезда то ли валяются, то ли очень даже пришли в себя два человека Барона… и далеко не факт, что их все еще только двое. Генрих — давно, когда я еще имени его не знала — обещал, что из-за ограбления проблем с Бароном у меня не будет, но теперь мы вляпались во что-то другое. И, похоже, своими силами не выберемся — я не могу в одну харю противостоять банде Барона. Но знаю того, кто и так уже ей противостоит.

Прежде я Генриха о помощи не просила, но настал момент, когда игры в независимость пора отбросить. Он принимает вызов на втором гудке:

— Да, Солечка, что стряслось?

— Генрих, у нас тут два… не трупа, надеюсь. И надеюсь, что два. Люди Барона.

— Одно к одному… Где ты?

Называю адрес.

— Не выходи. Через двадцать минут подъеду и порешаю твои вопросики.

Голос у Генриха спокойный, даже слегка ленивый. Приятно, конечно, перевалить свои проблемы на того, кто наверняка с ними справится. Вот только… чем придется расплачиваться за эту помощь? Ладно, будем, как говорится, решать вопросики по мере их поступления.

Генрих перезванивает ровно через двадцать минут:

— Можешь спускаться.

Он стоит у подъезда рядом со своим мотоциклом, небрежно привалившись к стене. А вот тел никаких уже нет.

— Здесь я уладил все, — машет он рукой. — Но на горизонте проблемы посерьезнее, Соль. И похоже, они окажутся общими. Не только у нас с тобой — у всего города.

— Что стряслось?

Генрих хмурится:

— Вот вроде бы пока ничего особенного… Но жопой чую — что-то назревает. А я достаточно долго живу, чтоб чуйку не игнорировать. Сегодня опричная база номер сто двадцать шесть забраковала мясо, которое сама же заказала. Я еще удивился, куда уважаемым врот опричникам столько парного мяса — там народу-то с гулькин хрен. Однако заказ есть заказ. И вот они его возвращают. Цидульку прислали, мол, продукт порченный — причем якобы магией. Предоплату назад требуют…

Пожимаю плечами:

— Выглядит как дешманская разводка…

— Что-то не так в этой истории.

От Генриха пахнет кожей, бензином, здоровым крепким потом, надежностью.

— Может, заказали по ошибке слишком большую партию и теперь придираются к товару, чтобы вернуть предоплату?

— Всяко может обернуться…

Звонит телефон Генриха. Из трубки — взволнованный женский голос:

— Мясник, тут фура с возвратом приехала со сто двадцать шестой… и они словно взбесились все.

— Псоглавые?

— Нет, наши, наши ребята! Слово за слово — и началась не драка даже — свалка. Они как с цепи сорвались, меня не слушают, никого не слушают! Генрих, давай сюда! Пока тут все друг друга не поубивали!

Пока звучат эти слова, Генрих заводит мотоцикл и поднимается в седло. Коротко оборачивается ко мне:

— Ты со мной?

Не отвечаю — просто запрыгиваю на заднее сиденье и хватаю Генриха за куртку. Конечно, я с ним, в этом так точно. Как там Мотя сказал? Barth, что бы это ни значило, enni.

Потому что, кажется, я понимаю, в чем проще всего спрятать кровь.

Глава 16

Андрей. Порченый мясопродукт

Просыпаюсь за пару минут до подъема — привык уже. Табло над дверью отсчитывает 05:58. Цифры пульсируют в темноте. В казарме тишина, даже Славики не храпят. Даже Буран.

Отсек рассчитан на десятерых: девять курсантов и один «добавочный» из гарнизона. Местный. Зовут его Вальтер, с нами он почти не общается, и я даже не знаю, имя это или позывной. Да и мы друг с другом… В общем, между нашей пятеркой и прихвостнями Долгорукова теперь что-то вроде негласного перемирия. Без каких-либо соглашений. И чувствую, ненадолго.

Над моей койкой, прямо перед лицом — криво выцарапанный герб Коломенского училища. Царапал, разумеется, не я — предшественник. Не самое худшее, что можно найти на здешних стенах.

Из угла доносится писк зарядной станции. Мигают диоды — зеленый, зеленый, красный. Чей-то визор разрядился за ночь. Значит, кому-то бежать к офицеру за допуском вручную. Прекрасный