Черные ночи - Геновева Димова

Его руки отказались повиноваться. Вместо удара он оттолкнул ее сковородой и побежал.

— Сколько еще? — крикнул он Косаре, огибая кухонный стол, пока призрак гонялся за ним.

— Две минуты! — На всякий случай Косара показала ему два пальца, чтобы он точно ее понял. — Может, даже одна.

Тут кикимора сбила со стола хрустальный шар. Тот разбился, разбросал всюду розовый туман. Асен чуть не споткнулся об угол ковра, пытаясь не наступить на сверкающие осколки, среди которых продолжала рисовать Косара.

Согнувшись в три погибели, он влез в пространство под балками возле очага, туда, где они сходились под острым углом, и свисающие травы щекотали ему макушку. Кикимора лезла за ним, листья тимьяна и розмарина застряли в ее волосах. Розовый туман рассеялся. Асен отталкивал ее сковородой вновь и вновь, но монстр неуклонно приближался, бешено царапаясь и раздирая ему руку.

— Асен! — кричала Косара, уже вставшая на ноги, и взмахами рук пыталась привлечь его внимание.

Кто знает, как долго она кричала? За воплями кикиморы он ничего не слышал.

Косара крикнула что-то еще — все без толку. Тут она указала на пол. На магический круг.

Сначала Асен боялся, что кикимора поймет их разговор и распознает ловушку. Однако, судя по тому, как она слепо рвалась к нему и даже билась лбом о балки, ее ослепил гнев.

Он обогнул ее и устремился к кругу. Кикимора не отставала, ее пальцы задели его спину, где рубашка прилипла к скользкой от пота и крови коже.

Но Асен был быстрее.

Достигнув края круга, он перепрыгнул его. Кикимора — не сумела. Ее ноги зависли в паре сантиметров над полом, так и не коснувшись его.

«Давай, — умолял задыхающийся Асен. Его грудь саднило, он не мог бегать от нее вечно. — Ну же!»

И тогда кикимора одним пальцем ноги зацепилась за неровную половицу. Коснулась ее лишь кончиком изогнутого желтого ногтя. Этого было достаточно, чтобы привязать ее к залитому чернилами полу.

Крики кикиморы каким-то образом стали громче. Она упала на пол, обхватив голову руками. Под ней блестели руны магического круга — свежие, но не размазавшиеся.

Наконец ее вопли прекратились.

Первым, что услышал Асен во внезапно наставшей тишине, был стук его собственного сердца. Затем — вздох облегчения Косары. Звуки снова рвались сюда с улицы, включая завывания ветра и ругань возниц, проезжавших оживленный перекресток неподалеку.

Асена качнуло на месте. С одной стороны от него стояла Косара с перепачканными чернилами пальцами, которые только что спасли ему жизнь. С другой стороны — Боряна в ловушке, это скелетообразное существо в грязных тряпках.

И все это была его вина. Вот что любовь к нему сделала с Боряной. Он не мог совершить одну и ту же ошибку дважды.

— Боряна?

Асен шагнул к кругу. Кикимора подняла взгляд, и Асен невольно вздрогнул. Он не привык видеть на лице Боряны такую ненависть.

Кикимора опустилась на колени, упершись руками в пол, а затем бросилась, словно хищник. Но — ударилась о невидимый барьер. И заскулила, отступив.

— С тобой все в порядке? — спросила Косара, стоя рядом и глядя на него. — Сильно она тебя?

Асен пожал плечами, стараясь не показывать боли. Беспокойство Косары ему сейчас только мешало. Он не мог позволить ей приблизиться, даже ради перевязки ран, — Боряна могла отреагировать на это слишком рьяно.

— Просто царапины.

— Ты уверен? Я могу…

— Мне ничего не нужно. А вещи я сам постираю, в раковине.

Несколько секунд они молчали. Боряна на полу тяжело дышала.

— Круг причиняет ей боль? — спросил Асен.

— Вряд ли. Не должен.

— Как долго он продержится?

— До полуночи. Потом мне придется его перезарядить.

— Каждую полночь надо перезаряжать? Могу поставить сигнал.

И Асен посмотрел на часы. Едва минуло полвосьмого, уличные фонари на улице только начинали разгораться. Как раз в это время, рассеянно подумал он, монстры обычно приветствовали Темные дни.

Вот только на календаре была середина июня. Что здесь делала Боряна?

— Сигнал? — Косара подняла брови. — Это какая-то магия?

— Да, магия шестеренок. — Асен покрутил маленькую головку на часах и выставил сигнал будильника на десять минут до полуночи, а затем вновь взглянул на Косару. — Спасибо.

Она устало улыбнулась:

— Пожалуйста.

Асен уже потерял счет, сколько раз они спасали друг другу жизнь. Кто кому теперь должен? Он ей или она ему?

Не важно, подумал он. Они ведь все равно продолжат вытаскивать друг друга из смертельных ситуаций. Для этого и нужны друзья.

Друзья… Он внутренне усмехнулся. Как будто он мог продолжать притворяться, что они просто друзья, пока на его губах все еще держался ее вкус. Все друзья время от времени катаются по полу, обмениваются слюной и ласкают друг друга, верно?

— Я не понимаю, — сказала Косара, явно не подозревая о его мыслях. — Почему здесь кикимора?

— Я собирался спросить тебя о том же.

— Ты ведь не возвращался на кладбище, нет?

— Не возвращался. — И из-за этого он тоже чувствовал вину. — Хотел, но…

— Хотел? После того, что случилось в прошлый раз?

— Ну, сейчас уже не Темные дни.

— Вот именно! — Она закусила губу. — Помнишь, в последний раз, когда Боряна напала на тебя, я смогла отпугнуть ее, дав некое обещание.

— Такое забудешь! Ты сказала ей, что мы оба добьемся правосудия для ее убийцы.

— Что добьемся правосудия для убийцы до следующих Темных дней. У нас оставался год на поимку Карайванова.

И они оба посмотрели на кикимору, которая явно не собиралась растворяться в воздухе и послушно ждать до декабря, прежде чем снова напасть. Она устремила на них свои глаза, страшно напоминавшие о Боряне, и издала низкий рык.

— Знаешь, я иногда замечал ее краем глаза, — сказал Асен. — Уже начал думать, что мне мерещится.

— Я тоже ее замечала, — кивнула Косара. — Она ждала. Ждала своего часа. Только я не могу понять, что заставило ее появиться сейчас?

«Момент между нами, который нужно было прервать?» — горько подумал Асен и тут же почувствовал себя ужасно. Может, все так и было. Может, не поцелуй он Косару и не вызови тем самым гнев Боряны, ничего бы этого не произошло. Это он виноват, чертов эгоист.

Боряна, которую он знал — его Боряна, — не захотела бы, чтобы он жил памятью о ней. Она бы хотела, чтобы он двигался дальше, особенно спустя столько лет после ее смерти. Но это была не его Боряна — лишь воплощение всех ее негативных эмоций. В основном это гнев, но наверняка там есть и боль. И ревность.

Трудно двигаться дальше, когда большие злые глаза