Проклятый Лекарь. Том 8 - Виктор Молотов

Я посмотрел на него. Молодой паладин стоял у стены, обхватив себя руками. Бледный, с расширенными зрачками. Классическая реакция на психотравмирующее событие.

Но было что-то ещё. Что-то в его взгляде, в том, как он смотрел на пленника. Не просто ужас, а узнавание.

— Конечно, не видел, — сказал я, не отрывая от него глаз. — Ты же всего месяц как из комы вышел. Да ещё и с амнезией. Ничего не помнишь о своём прошлом. Или… — я сделал паузу, — уже помнишь?

Кирилл дёрнулся, как от удара.

— Ничего… — он отвёл взгляд. — Ничего я не помню. Просто… мне так кажется. Показалось.

Врёт. Я видел это по микродвижениям — взгляд влево-вниз (признак внутреннего диалога), напряжение мышц вокруг рта, учащённое моргание. Классические признаки лжи, которые не скроешь, если знаешь, куда смотреть.

Ага. Кажется ему. Что-то он точно вспомнил, но боится сказать. Почему? Что такого в его прошлом, что он предпочитает молчать? Что-то, связанное со страхом? С насилием? С Орденом?

Вопросы оставлю на потом. Сейчас — допрос.

— Ладно, — сказал я вслух. — Разберёмся позже. А пока…

Я повернулся к пленнику, который уже охрип от крика. Его голос превратился в сиплый хрип, но он продолжал биться в верёвках, пытаясь убежать от того, что видел только он.

Достаточно. Ещё немного, и он сойдёт с ума. А мне нужен вменяемый источник информации, а не овощ.

Я коснулся руны на его лбу и произнёс слово отмены. Крики прекратились. Пленник обмяк в верёвках, как марионетка с обрезанными нитями.

Тяжёлое, прерывистое дыхание. Пульс я проверил на сонной артерии — около ста двадцати ударов в минуту. Тахикардия (учащённое сердцебиение), но не критичная. Кожа покрыта потом, зрачки всё ещё расширены.

Посттравматический шок. Организм справится, но воспоминания останутся надолго.

— П-пожалуйста… — голос пленника был хриплым, сорванным. — Не надо больше… Я скажу… Всё скажу…

— Вот и отлично, — я присел перед ним, чтобы наши глаза были на одном уровне. — Начнём с простого. Имя. Полное.

— Саблин… — он сглотнул. — Олег Георгиевич Саблин. Барон.

Барон. Титулованный дворянин. Не просто наёмник, а человек с положением в обществе. Интересно.

— Давно ты оборотень? — продолжил я.

— Двенадцать лет… Обращение было в двадцать три… Несчастный случай на охоте… Волк напал… Я почти умер тогда… Но попала на меня его кровь…

— А тёмная магия? Давно практикуешь?

— Недавно… Года три… Орден нашёл меня, предложил… сделку… Я должен был помогать с воронками… латать их, укреплять…

Латать воронки. Значит, я правильно понял его действия у детского сада. Он там чинил защиту.

— Зачем? Почему именно ты?

— Метаморфы… мы чувствуем энергетические потоки лучше обычных магов… Что-то в нашей природе… Двойственность… человек и зверь… позволяет видеть обе стороны…

Логично. Оборотни существуют на границе между мирами — человеческим и звериным. Эта двойственность может давать уникальное восприятие магических структур.

— Воронка над детским садом. Почему она так важна? — задал я следующий вопрос.

Саблин затрясся от страха. Даже воспоминание о пережитом ужасе заставляло его дрожать.

— Не знаю… Клянусь, не знаю! Все приказы проходили мимо меня… Я только исполнитель… Мне говорили — латай, укрепляй, следи за стабильностью… Никто не объяснял зачем…

— Но ты знаешь, что она особенная?

— Да… Она… другая… Больше остальных… Глубже… Семь лучей вместо обычных трёх-четырёх… Центральный узел всей сети… Если она падёт — остальные ослабнут…

Семь лучей. Центральный узел. Я уже видел это своим некромантическим зрением, но подтверждение от специалиста — ценно.

— Альтруист. Какова его роль?

При упоминании имени Саблин побледнел ещё больше — если это вообще было возможно.

— Он… он один из руководителей… Курирует московское направление… Воронки, агенты в больницах, вербовка новых членов… Всё через него…

— Кто над ним? — уточнил я.

— Магистр… Но я никогда его не видел… Никто из нижних чинов не видел… Только голос на собраниях… Через артефакт связи…

Магистр. Снова это слово. Главный кукловод, который дёргает за ниточки из тени.

— Что готовится? Ты слышал обрывки разговора — «сроки», «скоро будет готово». Что именно?

— Не знаю! — Саблин почти кричал. — Клянусь всем, что мне дорого — не знаю! Меня не посвящают в планы! Я просто чиню воронки!

Я смотрел на него, оценивая. Зрачки расширены — признак искренности под стрессом. Голос дрожит, но без характерных модуляций лжи. Поза — открытая, подавленная, без защитных жестов.

Он говорил правду. Или, по крайней мере, то, что считал правдой.

Бесполезен. Обычный солдат, который не знает планов генералов. Пешка на доске, которую двигают, не объясняя правил игры. От него больше ничего не добиться, он просто не владеет информацией.

Разочаровал он меня. Но даже пешки имеют свою ценность.

— Метаморфы, — я продолжил допрос, меняя тему. — Сколько вас в Ордене?

— Не знаю точно… Человек десять-пятнадцать в Москве… Может, больше по стране…

— Кто главный среди вас?

— Нет главного… Мы не стая, не клан… Просто… наёмники с особыми способностями…

— Ливентали. Граф Ливенталь и его семья. Почему Орден охотился на них?

Саблин нахмурился, пытаясь вспомнить.

— Ливентали?.. Я слышал эту фамилию… Что-то про старое кладбище… Какой-то ритуал…

— Какой ритуал? — нахмурился я.

— Не знаю… Правда не знаю… Это было выше моего уровня… Я занимался только воронками…

Опять тупик. Он действительно ничего не знал — просто винтик в механизме, который крутится, не понимая общей картины.

Я выпрямился, отходя от пленника.

— Всеволод, дай ему воды. Не хочу, чтобы он умер от обезвоживания раньше, чем станет полезен, — попросил я.

Мёртвый кивнул и пошёл за водой.

— Что вы с ним сделаете? — спросил Кирилл. Он немного пришёл в себя, но всё ещё выглядел бледным.

— Хороший вопрос.

Я посмотрел на трясущегося, сломленного и жалкого Саблина. Барон, дворянин, оборотень… а сейчас просто испуганный человек, который хочет выжить.

Убить? Бессмысленно. Он уже не представляет угрозы.

Отпустить? Глупо. Он побежит к своим и расскажет всё, что знает о нас.

Держать в подвале вечно? Непрактично.

Но есть и четвёртый вариант…

— Он специалист по воронкам, — сказал я вслух. — Знает их структуру, слабые места, методы укрепления. Значит, знает и методы разрушения.

— Вы хотите… — начал Мёртвый.

— Я хочу, чтобы он помог нам уничтожить ту воронку, которую так старательно чинил. Поэтическая справедливость, не находишь?

Саблин поднял голову. В его глазах я увидел смесь страха и надежды.

— Если я помогу… вы меня отпустите? — с надеждой спросил он.

— Нет, — ответил я честно. — Но я не буду повторять то, что только что сделал. И не отдам тебя тем, кто будет куда менее гуманен.

— Кому?

— Людям графа