Салага - Василиса Мельницкая

— Хочет использовать, — упрямо сказала я. — Может, у них с Разумовским вражда.

— Яр, ты сама-то в это веришь? — вздохнул Сава. — Ладно, ты спросила, доверяю ли я Александру Ивановичу. Ответ ты получила. Вопрос твоей веры — твое личное дело. Теперь моя очередь. Почему ты доверяешь Матвею?

— То есть, ты считаешь, что я ему доверяю? — спросила я исключительно из вредности.

— Да не смеши. Если ты кому-то доверяешь, то только ему.

— Неправда, — пробурчала я. — Я и тебе доверяю. И вообще, отстань.

— Нет, ты скажи, — не унимался Сава. — Почему?

— Не знаю! Если вам не верить, то кому?

— А если мы оба — под гипнозом коварного Разумовского? — вкрадчиво произнес Сава. — Или оба работаем на Шереметевых? Ладно, не оба. Но Матвей… — Он замолчал, прислушиваясь. — Яра? Яра, ты… плачешь⁈

Наверное, если бы у меня отрасли рога или крылья, Сава так не удивился бы. А я попросту не выдержала, нервы сдали. Хотя плакать в присутствии эспера — недальновидно. И в ветках прятаться бесполезно.

Зато сделать Сава ничего не мог. Мы разговаривали, закрываясь от соседей по сбору яблок магическим звуконепроницаемым барьером. Но навряд ли кто-то поймет, если один наемный работник вдруг бросится утешать другого. Так что Сава остался на своей лестнице, а я — на своей.

Слезы застилали глаза. Сава озвучил мои страхи. Лишил меня точек опоры, пусть и в шутку.

— Яра, прости…

Приступ жалости к себе прошел быстро, и тут же стало стыдно. Сава рвал яблоки молча, но я прекрасно ощущала его эмоции. Вот что за жизнь такая! Мало мне проблем, так еще и любить нельзя того, кого выбрало сердце.

Мысль о романтических чувствах к Саве заставила меня насторожиться. Я посчитала дни, и тут же стало легче. Всего лишь ежемесячные перепады настроения, которые я в шутку называла «Играй, гормон». С этим я в состоянии справиться.

— Сава, все в порядке, — сказала я вслух. — Я все равно верю тебе и Матвею. И Леньке тоже хочется верить. И даже Шереметевым. Обоим. Но вам с Матвеем — как себе.

— Знаешь, почему Разумовский читает курс в академии? — помолчав, сказал Сава. — Он учит не внушать мысли и эмоции, а распознавать внушение, противостоять ему.

— Зачем, если вероятность существования таких умельцев мала? — спросила я.

— Но она есть. Эсперы рождаются и в других государствах. И даже у нас… есть неучтенные.

— Я чего-то не знаю?

— Да, — нехотя признался Сава. — Узнаешь, в свое время. Так вот, насчет того, как распознать… Расстояние имеет значение. Кукловод должен находится рядом с марионеткой. Зрительный контакт необязателен, между ними может быть стена, но расстояние — не более трех метров. И время воздействия ограничено. К примеру, если бы я находился под влиянием Александра Ивановича, то он постоянно был бы где-то рядом. Иначе в промежутках я смог бы осознать неестественность собственных действий или ощущений. И третье. Рядом не должно быть кого-то еще. Это воздействие расходится волнами, и обязательно зацепит того, кто попадет в радиус влияния. Грубо говоря, если в комнате пять человек, ментальную проекцию получат все. Есть и другие способы, но сейчас этого достаточно.

— Пожалуй, — согласилась я. — Спасибо. Но Александр Иванович не мог не знать о Павле. Наверняка, он помогал дяде скрыть преступление сына.

— А что мешает тебе спросить об этом у него лично? — поинтересовался Сава. — Я об Александре Ивановиче.

— Ничего, — признала я. — И спрошу. После похорон, если жива останусь.

Я планировала встретиться и с Павлом Шереметевым, и с Петром Андреевичем, и с матерью Матвея. Возможно, тот, кто пытается меня убить… Павел?

Мы собирали яблоки не ради денег, поэтому Матвей сразу сказал мне, чтобы я не усердствовала. Но ребята справлялись с работой легко, еще и корзины за меня носили, поэтому я старалась не отставать. К концу дня спина болела, а рук я не чувствовала. И это несмотря на ежедневные тренировки в течение двух лет! Обидно, однако.

Для ночлега хозяева яблоневого сада выделили нам палатку на четверых. Мытьем наемные работники не заморачивались, после работы освежались в реке, протекающей неподалеку. Ели на свежем воздухе, под навесом. Алкоголь был под запретом, и ложились спать рано, чтобы встать с первыми лучами солнца. Хозяева спешили убрать урожай до дождей.

Так прошло три дня. А на четвертый Сава объявил, что мы возвращаемся в Петербург.

— Воскресать будем вместе, на панихиде, — сказал он. — Фрагменты тел еще не идентифицировали, прощание общее, до похорон. Говорить ничего не надо, только появиться в нужном месте в нужное время.

— Как-то мне не по себе, — призналась я.

— Не тебе одной, — вздохнул Леня.

Сава и Матвей переглянулись. Я это заметила, но ничего говорить не стала. Кажется, мой уровень доверия к этим двоим стал еще выше.

В конце концов, я же понимала, что Сава как-то держит связь с Александром Ивановичем. Наверняка, они встречались и обсудили все детали. И Матвей в курсе происходящего, потому что они — старшие. Их задача не только выполнить задание Александра Ивановича, но и позаботиться о нас с Леней.

С хозяевами мы попрощались по-хорошему. Из садов ушли пешком, до ближайшего леса. Там, в безлюдном месте, дождались назначенного часа. Сава велел всем взяться за руки и повел нас через Испод.

Карамельку я давно отправила к Сане. Самое безопасное место для химеры — дом Александра Ивановича. И в Исподе она к нам не присоединилась. Сава велел не отвлекаться на местных обитателей, если они не нападают и не преследуют, но смотреть в оба. Мы с Леней честно вертели головами, реагируя на каждый шорох, но биться ни с кем не пришлось.

Пожалуй, я впервые видела, как ведет себя в Исподе не эспер. Жутковатое зрелище. Матвей будто стал слепым и глухим. А еще он перестал что-либо чувствовать. Сава крепко держал его за руку и вел за собой.

Кажется, я поняла, почему обычные люди редко пользуются услугами эсперов при путешествиях. Это запредельный уровень доверия, когда твоя жизнь полностью зависит от знаний и умений проводника. Вот почему даже богатые и влиятельные люди предпочитают обычный