И всюду слышен шепот Тьмы - Джой Моен

и друг другу. Эмильен поймет, что все не по плану, не сразу, а когда догадается, то ничего не сможет сделать. Прервав выступление, он потеряет больше средств, чем просто кучку молчаливых клиентов. Моник примет ответственность за это после, в каком бы проявлении Эмильен ни преподнес ее. Пора оправдать выбранный псевдоним.

Как и прежде, гости ждали Меланхолию, аплодируя стоя еще до начала выступления, в зале не обнаружилось знакомых лиц, друзья еще были на дополнительных занятиях, а Эрве отправился на ферму помогать родителям, знание этого даровало чувство облегчения. Не дожидаясь, когда оркестр начнет исполнять заранее прописанный репертуар, Моник выдохнула и позволила сердцу спеть о наболевшем.

Она скучала по подругам, в последнее время они почти не общались, занятые каждая своими проблемами, тосковала по родителям, но вдали от Эгона и Элайн ощущала себя чуть менее дефектной. Чем скорее девушка сможет решить проблемы, тем быстрее вернется хотя бы к прежнему уровню жизни, когда, помимо теней и неуверенности в себе, ее волновало лишь возможное будущее.

Я хочу провести свою жизнь в постели,

Это как навязчивая мысль или даже идея фикс,

Чтобы дни за окном летели,

Словно стая перелетных птиц.

Ночь слишком быстро прорастает сорняками,

Запуская когтистые лапы в мое сознание,

Упивайся собственной болью, обложи себя мечтами,

Безвольной кукле все равно, ее ожидает изгнание.

Изгнание отовсюду, куда бы ни пришла, где ни появилась,

Всему виной кукловод, дергающий за нити.

Луна звала, луна дразнилась,

Уничтожьте кукловода, его игрушку, молю, освободите.

Зоэ-Моник слышала всхлипы и рыдания, эхом проносящиеся по залу, но продолжала исполнять печальную мелодию своей жизни. По крайней мере, слезы безопаснее всего остального. Кто-то встал из-за столика, сокрытого тенью в углу, и подошел к краю сцены. Девушка приблизилась, опустилась на одно колено перед ним, когда неизвестный протянул руку. Их пальцы переплелись, мягкий свет софита опустился на знакомые черты, заставив Моник удивиться, однако петь она не прекратила, не отняла руки. Подобный жест мог быть истолкован по-разному, но на девушке была маска, скрывающая настоящую личность, потому Моник не боялась, а еще она отчаянно нуждалась сейчас в поддержке, которая явно ощущалась от прохладной руки гостя.

В глазах цвета кофе с молоком Беньямина Де Кольбера застыла печаль, густым медом перетекающая через прикосновение в душу девушки, его губы разомкнулись и произнесли то, отчего Моник вздрогнула, запнувшись на полуслове.

– Зоэ-Моник…

Вероятно, она просто устала, переутомилась, воспаленный мозг без необходимого сна выдавал тайное желаемое, упрямо подавляемое, за действительное или парень в самом деле назвал ее имя? Как такое возможно? Беньямин повторил сказанное, удерживая руку Моник, которую она собралась выдернуть. Попалась словно глупое животное в силки, теперь все узнают, кто скрывается под личиной Меланхолии, и девушке не исчезнуть безнаказанной.

Парень коснулся костяшек пальцев Зоэ-Моник прохладными губами. Заметив панику в ее глазах, Беньямин помотал головой, прося держать себя в руках до конца выступления, а после вернулся за столик. Однако покоя в сердце девушки уже не было. Когда песня завершилась, Моник извинилась перед гостями, сославшись на духоту в зале, и, минуя принявшегося кричать Эмильена, выбежала прочь через черный ход на улицу, полной грудью вдыхая сладкий воздух. В полупрозрачном костюме было холодно, но как раз так, как нужно для разгоряченной кожи.

– Что ты себе позволяешь, чертовка?? Забыла, что связана договором? Ты не можешь просто взять и уйти когда вздумается, не можешь петь то, о чем я тебя не просил! Недопустимо!

Визгливые нотки в голосе Эмильена Тома, словно ногтями по стеклу, проскользнули в мозгу, Моник поморщилась, игнорируя и брызги слюны, вырывающиеся из огромного рта антрепренера. Лихорадочно блестевшие глаза мужчины сощурились, язык облизнул губы.

– У тебя десять минут, пустим пока выступать других, но ты должна закончить начатое, и если хотя бы еще раз отступишь от плана, тебе и твоей семье конец! Помяни мое слово, птичка! И еще: жду тебя завтра в моем кабинете, споешь лично для меня, немного развлечемся наедине.

Уходя, мужчина получил в спину уничижительный взгляд Моник, она рывком сняла маску, отбросив ее подальше на землю, и затопала ногами, рыча от досады и злости. Дверь черного хода вновь отворилась, девушка испугалась, ища глазами маску, но это был не Эмильен.

– Что ты здесь делаешь, Бен? Тебе нельзя сюда. Если Эмильен увидит нас, я даже боюсь представить, что может сделать. Уходи!

– Как ты оказалась в этом пропахшем дерьмом борделе, Зоэ-Моник, неужели ты и правда та самая Меланхолия? Зачем? А если твои родители узнают об этом?

Паника множилась, охватывая все тело, Моник тяжело задышала, сдерживаемые всхлипы срывались с губ, пока она металась по маленькому двору из стороны в сторону, хватая себя за волосы.

– Я знаю, я все знаю, Бен, ты в самом деле думаешь, что я бы сама пошла сюда?! Эмильен вынудил меня! Я бы никогда…

Беньямин Де Кольбер остановил девушку, удерживая за плечи. Она принялась покусывать ноготь большого пальца, зрачки неустанно перемещались по окружению в поисках выхода.

– Успокойся, я никому не скажу, слышишь? Я хочу помочь, но ты должна мне рассказать всю правду. То, что он сделал, незаконно, ты еще подросток, у тебя есть законные представители.

Сбивчиво, запинаясь Моник поведала парню свою грустную историю, начиная с момента прослушивания и заканчивая даром, передавшимся от бабушки Гобей. Беньямин еще в музыкальном клубе предположил нечто подобное, ощутив на себе способности Зоэ-Моник, но не был уверен наверняка, так как с силой подобно этой ранее не сталкивался.

– Все будет хорошо, Зоэ-Моник, я обещаю. Сегодня этот кошмар для тебя закончится. Во сколько обычно Эмильен Тома возвращается с работы?

* * *

Несмотря на обещание, данное Беньямину, Моник не смогла просто так уйти, оставив парня наедине с монстром. Беньямин не был человеком, но не был и всесильным, и Эмильен, водящий знакомства с влиятельными магами, мог как-то навредить ему. Этого она бы себе никогда не простила. Никто больше не пострадает из-за ее глупости и опрометчивости. Зоэ-Моник, сидя в отдалении в укрытии, сетовала на себя за то, что заварила кашу, которую сама же не смогла расхлебать, а теперь другие существа вынуждены помогать ей, ставя себя под удар.

Вышедший из кабаре Эмильен прервал мысли девушки, сегодня он закончил пораньше, спеша по делам. Крутя ключи на пальце, мужчина насвистывал одну из мелодий из репертуара Моник, когда у него за спиной бесшумной тенью скользнул Беньямин