И всюду слышен шепот Тьмы - Джой Моен

я узнаю ее в каждом, мой милый мальчик. Твои манеры, твоя уверенность и добродушие напоминают мне о доме. Вероятно, ты осведомлен о том, кто я такая, но прошу держать это в тайне.

Беньямин кивнул в знак того, что понимает и принимает просьбу ведьмы, кончики его пальцев неслышно отбивали ритм по кромке кружки.

– Вы скучаете по дому?

Элайн Мелтон-Гобей сделала вид, что задумалась над вопросом, хотя ответ был ей известен, но произнести его вслух при супруге не решилась. Вместо этого мысли унесли ее в замок Де Кольберов, в котором женщина провела много времени, проверяя себя на прочность, испытывая самые смелые чувства, которые только доступны любому живому существу, и свои первые разочарования. Этот мальчишка, друг дочери, напомнил ей об одном вампире, но может ли это быть правдой? Элайн никогда не верила в совпадения, и если перед ней сейчас сидит сын Матэуша Де Кольбера, значит, что-то не так.

– Беньямин, скажи, а кто твои родители?

Эгон понял намерения супруги, бросив на парня странный взгляд, расшифровать который было трудно. Беньямин медлил с ответом, но его размышления были прерваны неизвестной женщиной, вошедшей незаметно, лишь скрипнувшая дверь, закрываясь, возвестила о появлении гостьи.

– Добрый вечер, мои дорогие соседи. Зашла узнать, как идут дела. Говорят, вы купили лавку в городе, думаю, нам есть что обсудить.

Анн-Мари растягивала каждое слово нарочно, словно желая набросить вуаль таинственности, за которую смогли бы проникнуть только хозяева фермы. Эта хрупкая женщина будто занимала собой все пространство, куда попадала, обволакивая все поверхности, выдавливая других существ из поля видимости.

– Моник, проводи гостя. Простите, что вот так выгоняем вас, Беньямин, появились неотложные дела, – тихо проговорил Эгон Гобей, однако в его голосе чувствовалась сталь. Не смея перечить, дочь повела парня к выходу, напоследок тот оглянулся, долго всматриваясь в Анн-Мари.

– Спасибо еще раз, что не бросил меня там одну.

Беньямин Де Кольбер кивнул, сохраняя сосредоточенное выражение лица, будто что-то не давало ему покоя.

– У тебя прекрасная семья, Зоэ-Моник.

Вновь эта фраза. Моник поняла, что подразумевал парень, слышала укор между строк, но предпочла не развивать тему дальше, вместо этого, наблюдая, как Беньямин прогревает двигатель мотоцикла, произнесла:

– У тебя порой не возникает чувства, словно ты безвольная кукла, марионетка, живущая под чьим-то неумелым руководством? Ты бы хотел сделать все иначе, но не можешь. Тебе даже не дают шанса, постоянно дергая за треклятые веревки.

С зажатым в руках шлемом парень смотрел на девушку, ее полные печали глаза были опущены, а в мыслях явно крутилось нечто недоброе, однако прежде чем он успел ответить, Моник натянула улыбку и, помахав на прощание, двинулась к дому.

Анн-Мари уже не было, когда девушка переступила порог кухни. Сославшись на усталость, она поцеловала родителей и отправилась в ванную, прихватив с собой острую бритву. Свежие порезы не принесли долгожданного облегчения, этот способ больше не действовал. Понимая это, Моник с досадой ударила кулаком по толще воды, ее рыдания заглушил кран, не прекращающий извергать потоки горячей прозрачной жидкости.

Моник сползла ниже, лезвие выскользнуло из безвольных пальцев девушки, свисающих с края ванны. Падение бритвы о кафельный пол прозвучало как поставленная на приговоре печать.

Глава 11

Эрве Дюшарм поймал Моник около входа на территорию лицея, когда Эгон подвез ее на следующее утро. При отце девушка старалась держаться, демонстрируя небывалый энтузиазм, улыбалась, собирая крупицы энергии в кулак, однако в глубине души клубилась тьма, подкормленная усталостью. Зоэ-Моник снова не смогла заснуть, пребывая до рассвета под гнетом мыслей, силы улетучились словно воздух из цветного шарика, предназначенного для праздника. Как и предполагала девушка, новость все же долетела до парня. Мечущий молнии взгляд Эрве не сулил ничего хорошего.

– Извини, я так устала, не спала всю ночь, прошу, не заставляй меня доказывать свою невиновность, Бен просто подвез меня до дома.

Смежив веки, Моник потерла пальцем переносицу, пытаясь говорить спокойно и размеренно, не провоцируя парня на безосновательный скандал. Эрве схватил ее за запястье, рывком убирая руку, чтобы заглянуть в глаза.

– А не спала ты почему, прости? Он не давал заснуть? Вот это да, каков герой! И с каких пор мы сокращаем его имя, будто вы какие-то старые приятели или, может быть, все-таки любовники?

Его крики были слышны даже на территории лицея, существа оглядывались, проходя мимо, но это ничуть не волновало пару. С силой сжав руку, которую держал парень, в кулак, Зоэ-Моник ответила, чувствуя, как вновь гнев разгорается внутри рьяным потоком, кормясь остатками сил, будто сухими поленьями.

– Может, прекратишь, наконец, орать? Боже, Эрве, остановись, пока мы оба не натворили дел, о которых потом будем сожалеть. Я хотела только тебя, я спала с тобой, черт возьми, ты хоть представляешь, как много это для меня значит??? Я…

Что она хотела сказать? Я люблю тебя? Моник осеклась на миг, передумав. Она не готова к таким заявлениям, ведь признание могло иметь различные последствия, с которыми девушка не смогла бы справиться. Сомкнутые пальцы Эрве на запястье девушки чуть расслабились, но Зоэ-Моник продолжала:

– Я не могла уснуть из-за кошмаров, только и всего. Столько навалилось в последние дни. Кто-то украл мой велосипед, и я не смогла самостоятельно вернуться домой. А где был ты? Я искала тебя всюду, но ты будто провалился сквозь землю.

Дюшарм ошарашенно уставился на Моник, отпустив ее руку. Он пытался вспомнить, где находился, но не смог, вместо ответов была темнота.

– Я… я… не понимаю, о чем ты. Я вышел разведать обстановку и ждал тебя в доме, но ты так и не спустилась. Потом Оливье подбросил меня до дома.

Парень шумно выдохнул, проведя ладонью по лицу, стирая ненужные пагубные мысли.

– Прости, Моник, прости, ладно? Забыли, я тебе верю. Слушай, помнишь, о чем мы вчера говорили? Сегодня идеальная возможность напугать Жюли. Мне только нужно, чтобы ты как-то заманила ее после обеда к школьному сараю с инвентарем. Пусть зайдет в него, хорошо? Но ты должна остаться за дверью. Справишься?

Моник уже успела забыть об этой договоренности, кивнув напоследок, но резко опомнилась:

– Но как я сделаю это? Жюли и разговаривать не захочет.

– Скажи, что Оливье передает привет.

На прощание парень с чувством впился в рот Зоэ-Моник; она ожидала почувствовать знакомый запах, чтобы вдохнуть его и окончательно прийти в себя, но вместо него ноздрей коснулся флер странной смеси ароматов: едва ощутимый прелой листвы и чего-то незнакомого, напоминающий, скорее, оставленное на солнце молоко