И всюду слышен шепот Тьмы - Джой Моен

Де Кольбер. Антрепренер повернул за угол кабаре, видимо, чтобы убедиться, что задняя дверь крепко заперта. Беньямин немного постоял, выжидая, его глаза были обращены в небо. Кого или чего он ждал?

Громкое воронье карканье раздалось над головой, но то была не одна птица, а около сотни черных тел скользили в порывах ветра с широко расправленными крыльями. Страшная догадка коснулась разума, когда вороны начали пикировать вниз, будто стрелы, выпущенные из тугого лука, натянутого сильной рукой воина. Птиц ожидал настоящий пир. Моник вдруг подумала о том, могут ли вороны путешествовать между тонкими гранями яви и сновидений? Может ли так случиться, что спасший ее в далеком детстве мальчик находится среди этих самых птиц?

За зданием раздались крики, перемежающиеся с карканьем ворон, Эмильен выбежал из-за угла кабаре, размахивая руками, чтобы сбросить с себя наглых птиц, неистово клюющих его лицо и руки, сбивая с ног взмахами крыльев. Мужчина упал на землю, продолжая звать на помощь, но птицы облепили его с ног до головы. Крики стихли, превращаясь в стоны, а после Эмильен Тома окончательно умолк, перестав сопротивляться. На нетвердых ногах Зоэ-Моник вышла из укрытия и направилась к мужчине. Неужели вороны убили его? Возможно, ему еще можно помочь. Она хотела избавиться от Эмильена, но не такой ценой. Получается, его кровь на руках Моник.

При приближении девушки некоторые птицы отлетали в сторону, внимательно следя за ней черными глазами-бусинками. Одну крупную ворону Моник сбросила с головы Эмильена, клюющую темечко, от крови его волосы на затылке блестели и путались. Ухватив мужчину за рукав пиджака и упираясь ногами о землю, девушка перевернула его на спину, ахнув, закрывая рот ладонью. Распахнутыми в ужасе глазами, из которых спелыми виноградинами катились слезы, Моник увидела, что вороны изуродовали лицо Эмильена до неузнаваемости, там, где должны были быть глаза, зияли дыры с неровными краями плоти, нос обглодан до костей, а губы и десны подверглись не менее жестоким пыткам. Пока она стояла не шелохнувшись, ворона села на лицо Эмильена, клювом оторвав значительную часть щеки, заглатывая непосильный для нее кусок.

Обжигающая гортань рвота мгновенно вырвалась из Моник на траву подле трупа, девушка сгибалась, обнимая себя за живот, до тех пор, пока извергать уже было нечего. Утерев губы рукавом, она со всех ног понеслась как можно дальше от места происшествия, молясь, чтобы никто не увидел ее возле погибшего Эмильена. Как мог Беньямин так поступить? Не подумав, лишил человека жизни, вынуждая Моник теперь испытывать чувство вины за содеянное? Разве может существо взять и убить другое, подобное ему, вот так запросто, или это не впервой для Беньямина?

* * *

Не помня, как оказалась в доме Оливье Дюбе, девушка первым делом залпом осушила бутылку пива, за ней последовала вторая и третья. Наконец давление внутри черепной коробки умерило пыл, а мысли хаотично поплыли в дурмане, вызванном алкоголем и выкуренной сигаретой. Размазывая тушь по лицу, Моник села в свободное кресло посреди устроенного гостями хаоса, сбросив с пружинистой подушки чьи-то оставленные рассыпанными закуски. Взгляд безвольно бродил по каждому предмету в зале, по смазанным в движении лицам и силуэтам.

– Эй, привет, как ты? Мне кажется, не виделись целую вечность, ты в порядке?

Это была Леони Шарбонно, ее пальцы переплелись с пальцами Оливье. Несмотря на то что парень устраивал на вечеринках и чем торговал, его внимание положительно влияло на девушку. Подруга стала спокойнее, менее агрессивно отзывалась о мужчинах, взгляд потеплел и теперь обеспокоенно смотрел на Зоэ-Моник, напоминающую призрак прошлой самой себя.

– Все хорошо, развлекаюсь. Так, значит, вы теперь вместе?

Оливье нежно положил руку Леони на шею и, притянув к себе, демонстративно поцеловал, как веское доказательство в пользу положительного ответа. Моник улыбнулась уголком губ, она была искренне рада за ребят, хоть и не в полной мере могла контролировать сейчас собственную мимику.

– А где Арлетт?

– Мать с отчимом заперли ее дома на время. Домашний арест, сама придумай за что.

Леони пожала плечами, обнимая себя, чтобы скрыть гнев, но Оливье притянул ее к себе на диван, обвивая тонкими руками-палочками, словно богомол бабочку. Моник хохотнула от пришедшего ей в голову сравнения, но тут же умолкла, понимая, что хотела бы прямо сейчас почувствовать рядом Эрве. Какими бы стихийными ни были чувства между ними, она хотела его целиком и полностью, быть рядом каждый миг, особенно сейчас, когда, кажется, развалится на куски.

Вспышкой перед глазами появилось воспоминание о лице Беньямина у сцены, чьи пальцы с двумя серебряными перстнями гладили ее кожу. Очередная вспышка, и теперь приятное сменилось безвозвратным – черными круглыми дырами Эмильена вместо глаз. Зоэ-Моник наклонилась к Оливье, чтобы подруга не слышала, и шепнула ему на ухо:

– Недавно Эрве брал у тебя какие-то таблетки, ты не мог бы дать и мне немного? У меня есть деньги. Сколько тебе нужно?

Оливье никогда не спрашивал – не было смысла, ведь его клиенты, сидевшие на чем бы то ни было, всегда врали. Парень знал Моник, их можно было назвать друзьями, а потому без лишних вопросов он протянул ей пакетик с двумя уже знакомыми капсулами. Улыбнувшись и поблагодарив, девушка высидела еще пару минут, прежде чем удалиться в туалет на первом этаже дома и принять обе таблетки разом, запивая пивом. После того как из Зоэ-Моник вышло у кабаре все то немногочисленное, что еще переваривалось в желудке после обеда в лицее, таблетки оказались единственной едой за последние полдня.

Прокравшись в спальню наверху, где они с Эрве обычно уединялись, девушка легла на кровать, сжавшись в комок, подтянув колени к груди. Где ты, Эрве? Ты так мне сейчас нужен. Сонливость сумраком сгущалась в сознании, пока тьма окончательно не поглотила Моник.

* * *

Куда ни глянь, вокруг чаща леса, кроны деревьев уходили высоко к черному небу, теряясь, мохнатые лапы затрудняли путь, словно прося повернуть назад. Лес казался знакомым, как если бы Зоэ-Моник видела его не в самой гуще, а проходя по кромке, но не могла понять, откуда знает об этом, и то, каким образом оказалась здесь.

То ли птица, то ли зверь, а может, оба варианта были верны, по левую сторону издавали звуки, похожие на хриплый лай, постанывали стволы деревьев, накреняясь под ветром. Босые ноги вязли в грязи, пальцы окоченели, но девушка продолжала брести в поисках выхода. Когда лай стал ближе, Моник ускорила движение, насколько то было возможно, но, запнувшись за корни, полетела вниз по небольшому склону, упав на подстилку из еловых иголок.