Союз трёх императоров - Сергей Анатольевич Балакин

Мальте, объявленный генерал-губернатором в связи с блокадой острова, на деле не выполнялся. В трактирах и тавернах под прилавком всегда имелось красное и белое вино, а зачастую и граппа – виноградный самогон, доставлявшийся контрабандистами с Сицилии. Зная об этом, вахтенные офицеры по старой британской морской традиции выдавали каждому отправлявшемуся в увольнение матросу сухую тростинку с пломбой. По возвращении эти тростинки должны быть сданы в целости и сохранности. За долгие годы существования такой практики было установлено, что если тростинка сломана, то её владелец на берегу наверняка участвовал в потасовке или неумеренно употреблял горячительные напитки. Разумеется, в таком случае ему грозило дисциплинарное наказание.

На этот раз нести вахту у трапа «Утренней звезды» и собирать тростинки у возвращавшихся матросов досталось мичману Юждину МакГроверу. Мичман (по-английски – мидшипмен; по российским меркам это нечто среднее между мичманом и гардемарином) изнывал от нестерпимого зноя. Родом МакГровер был из канадского города Сент-Джонс, где температура воздуха летом редко поднималась выше 65-68 градусов по Фаренгейту. Здешнюю жару он не переносил на генетическом уровне: его предки по отцовской линии до эмиграции в Канаду жили в северной Шотландии, знаменитой своим суровым климатом, от которого спасали только шерстяная одежда и неразбавленный виски. Направляясь в Европу, МакГровер был морально готов оказаться в студёных водах Норвежского и Северного морей, во власти штормов и ледяного ветра, и никак не ожидал адского средиземноморского пекла.

На войну Юджин МакГровер пошёл добровольцем. Канада в те годы официально имела статус доминиона, признавала власть британской короны и управлялась генерал-губернатором принцем Артуром. Последний вслед за Лондоном объявил Тройственному Союзу войну. Но дело даже не в статусе, а в том, что несмотря на почти полную независимость страны, большинство её семимиллионного населения идентифицировало себя не канадцами, а британцами, сохранившими тесные связи со своей исторической родиной. И ещё до объявления мобилизации многие отправились на призывные пункты добровольно.

Несмотря на молодость, МакГровер был моряком с достаточно большим опытом: из двадцати четырёх прожитых лет он девять провёл в море. В пятнадцатилетнем возрасте Юджин ушёл на китобойном судне к берегам Гренландии, затем плавал на рыбацких шхунах. Отсутствие образования он компенсировал приобретенными на практике знаниями и последние полтора года служил на таможенной паровой шхуне уже в должности помощника капитана. Семьёй он обзавестись не успел, поэтому на берегу его ничто не держало. Повинуясь патриотическому порыву, он уже на третий день после объявления войны заявил о своём желании служить в Королевском флоте. Вместе с другими добровольцами МакГровер на трансатлантическом лайнере «Лузитания» прибыл в Англию, где сразу же получил чин мичмана и назначение на эсминец «Морнинг Стар», только что сошедший со стапелей верфи «Ярроу». Боевое крещение ему довелось принять в ходе операций по сопровождению мальтийских конвоев.

Корабль Его Величества «Морнинг Стар» – один из представителей огромной серии эскадренных миноносцев, массово строившихся для Ройял Нэйви. Он был поменьше и послабее, чем наши «новики», зато англичане брали количеством. Ещё бы: к началу войны во флоте «Владычицы морей» имелось 155 турбинных эсминцев, не считая находившихся в постройке. Причём британское Адмиралтейство обещало за ближайшие два года эту цифру удвоить! Интерес к кораблям данного класса понятен: современные эскадренные миноносцы превратились из чисто торпедных боевых единиц в универсальные, способные выполнять самые разнообразные задачи. Они стали настоящими «рабочими лошадками» флота. Английские моряки их так и прозвали: salt horses – «солёные (в смысле, потные) лошади».

* * *

Матросы возвращались, сдавали тростинки… И вдруг к Мак-Гроверу подошла дама с гордой осанкой, облачённая в дорогой восточный наряд – расшитое золотом красное сари и шёлковые шальвары. На её шее и запястьях красовались дорогие украшения.

– Сэр, позовите, пожалуйста, командира вашего корабля, – сказала гостья, одарив мичмана высокомерной улыбкой. – Скажите, что его хочет видеть принцесса Мата Хари.

МакГровер, немного помедлив, послал фалрепного матроса за командиром. Он пребывал в полном недоумении, что мог означать визит на эсминец этой заморской шахерезады. Приглядевшись, мичман про себя отметил, что лицом барышня не слишком миловидна и к тому же не так молода, как хочет казаться. Однако она обладала прекрасной фигурой и облачилась в экзотический индийский наряд явно с целью подчеркнуть свои выдающиеся формы.

То что произошло дальше, ввергло Юджина МакГровера в ещё большее изумление. Командир эсминца лейтенант Боулинг, завидев гостью, расплылся в улыбке, галантно взял её под ручку и повёл в свою каюту. Вот это да!

К слову сказать, Боулинга, как боевого британского офицера и настоящего джентльмена, интересовали исключительно женщины, виски, элитный табак и азартные игры. Всё остальное ему было по барабану. Или по кегельбану, если взять поправку на его фамилию.

«Женщина на борту, да к тому же столь яркая – это не к добру. Вот уж поистине дурная примета!» – подумал мичман, наблюдая, как местные носильщики грузят на борт принадлежащие гостье чемоданы. Экстравагантная леди явно собиралась следовать на эсминце как минимум до Гибралтара.

* * *

Команда сниматься с якоря прозвучала на рассвете следующего дня – 20 июня. Конвой медленно выполз из Гранд-Харбора и построился в походный ордер. Он состоял из восьми грузовых пароходов, пассажирского лайнера «Вэндилла» и эскорта в составе лёгкого крейсера «Глостер», эсминцев «Мэджик», «Мун» и «Морнинг Стар», а также французского линкора «Дантон». Все транспорты шли порожняком или в балласте, лишь на «Вэндилле» находилось несколько сотен беженцев со своим скарбом. Ввиду отсутствия груза конвой как объект нападения особого интереса не представлял. Некоторую ценность имели разве что сами пароходы, поскольку их из Гибралтара планировалось отправить обратно на Мальту с продовольствием и боеприпасами. Тем не менее, встреча с противником считалась весьма вероятной, чем и объясняется довольно внушительный состав сил сопровождения.

Правда, о французском линкоре следует сказать отдельно. Формально «Дантон» числился в составе эскорта, но де-факто он был почти небоеспособен и сам нуждался в защите. После позорной капитуляции Парижа англичане вынудили экипаж этого случайно оказавшегося на Мальте корабля присягнуть французскому правительству в изгнании, то есть адмиралу де Лапейреру. Однако следующие полгода линкор простоял в бухте без движения. Все попытки старины Арки-Барки привлечь союзника к операциям своего флота натыкались на явное нежелание французов воевать. В конце концов англичане решили отправить «Дантон» с глаз долой – в непосредственное подчинение Лапейреру, в Портсмут. Французские моряки весть об уходе из осаждённой Мальты восприняли с воодушевлением. Они рассчитывали поскорее убраться с передовой, и «Дантон» представлялся им лишь как средство доставки в английский тыл. Дисциплина и организация службы на французском линкоре не выдерживали никакой критики, и самому большому кораблю конвоя в предстоящем походе оставалось лишь пугать врага своим грозным