Усадьба «Медвежий Ручей» - Алла Белолипецкая

6

Флигель сгорел дотла. Таскать воду от ручья было далеко, и, когда вернулись с вёдрами посланные туда мужики, им оставалось только залить головешки, которые теперь источали едкий, прогорклый, нестерпимо унылый запах.

Время близилось уже к полудню, но никто с места пожара так и не ушёл. Зина сидела во дворе на скамейке, и рядом с ней намывал гостей Эрик, уже успевший сбегать на кухню и явно накормленный кухаркой. Самой Зине она тоже принесла на подносе чай и бутерброды. Однако девушка так и не заставила себя съесть хоть что-то, а чаю смогла попить лишь тогда, когда он основательно остыл.

Она наблюдала, как Антип, Никодим и Ермолай Сидорович разбирают завалы из обгоревших деревяшек на месте флигеля. Другие мужики им не помогали: вместе с городовым, у которого остались в наличии обе ноги, они отправились к воротам усадьбы – нести караул. Дочка священника даже не удивилась, когда узнала, при каких обстоятельствах второй страж порядка потерял ногу. Просто утратила способность удивляться.

Любаша стояла чуть поодаль, обхватив себя руками за локти. И глядела неотрывно туда, где орудовали баграми кучер, конюх и усадебный смотритель. Зина несколько раз порывалась ей сказать, что всё не так уж безнадёжно. И что обгоревшего тела Андрея Ивановича Левшина вполне может под завалами не оказаться. Но, во‐первых, она не хотела нечаянно подать горничной ложную надежду. Ведь Зинина догадка основывалась на том единственном факте, что решётка из окна флигеля лежала в стороне от сгоревших стен. Упала так, будто её выбили изнутри. А во‐вторых, дочка священника никак не могла собраться с силами, чтобы встать и к Любаше подойти. Зине казалось: все её силы уходят на то, чтобы только дышать.

Ванечка так и не появился в Медвежьем Ручье.

Николай Павлович Полугарский так и не вернулся домой. А где-то здесь, в усадьбе, мог находиться сейчас его непримиримый враг: потомок жреца-медведя.

Она сама так и не разгадала загадку призрака. И понятия не имела, как она сумеет в течение одного нынешнего дня отыскать в усадьбе свою бабушку Варвару Михайловну.

Тайна убийства Левшина-старшего так и оставалась нераскрытой.

Левшин-младший то ли выжил при пожаре, то ли нет. И Зина даже самой себе не могла бы сказать, какая возможность пугала её сильнее.

А ещё – солнце жарило сегодня так, что, даже сидя в тени под сенью вековых лип, девушка чувствовала, будто её кожа вот-вот расплавится. Она расплакалась бы, но ей казалось, что глаза её сделались сухими, как свод гимназических правил. Даже на слёзы в них не осталось влаги.

Одному лишь Рыжему было, похоже, всё нипочём. Кот, ещё недавно места себе не находивший, теперь странно успокоился. И поглощён был тем, что с особым тщанием умывался. В данный момент его занимала чистота собственного правого уха, и он многократно повторял процедуру его мытья, мусоля языком правую лапу, а затем проводя ею у себя за ухом. Зина наблюдала, как он сделал так раз пять или шесть. Но в седьмой раз лапу до уха он почему-то не донёс: замер, остановив её на полпути в совершенно человеческом жесте. И поверх Зининой головы уставился в небо.

– Что там, Рыжий? – Девушка повернула голову, проследив направление кошачьего взгляда.

И сперва ей показалось: в небе возникло второе солнце. Пожалуй, она бы и этому не удивилась. Здесь, в Медвежьем Ручье, сама природа будто сошла с ума. Но уже в следующий миг Зина поняла: нет, настоящее солнце осталось в одиночестве, как ему и положено было! Оно стояло сейчас в зените. А тот шар, который она сочла солнечным двойником, летел низко по небу. И летел довольно-таки быстро.

Шар этот был окрашен в два цвета. Жёлтый в своей основе, он имел ещё и несколько ярко-красных клиньев, шедших по нему снизу вверх. А ещё – под брюхом у этого шара висела на нескольких тросах корзина. Зина даже вспомнила её название – гондола, как венецианская лодка. И двигался этот шар по различимой нисходящей дуге. Да что там – двигался! Вне всяких сомнений, летательный аппарат падал. И, если Зина правильно запомнила топографию Медвежьего Ручья, при такой траектории местом его падения должен был стать усадебный пруд.

Глава 16

Шишига

21 августа (2 сентября) 1872 года. Понедельник

1

Иван Алтынов сам подивился тому, как быстро и удачно он сумел уладить все дела в Москве. Не иначе как одолень-трава, ладанка, которая по-прежнему висела у него на шее, действовала и там. На Большой Никитской купеческий сын без труда отыскал знаменитого инженера-воздухоплавателя, у которого нашёлся в наличии воздушный шар его собственной конструкции. Инженер сообщил, что воздушный корабль называется не монгольфьер, а шарльер, но Иванушка не уловил, в чём разница. Да ему это было и безразлично. Главное, его новый знакомый согласился не только продать ему свой аппарат, но ещё и вызвался сопроводить покупателя в Медвежий Ручей. А по пути скрупулёзно проинструктировал Ивана, как управлять шарльером в воздухе и как его посадить.

Вторая часть инструкций, однако, купеческому сыну не пригодилась.

Шар благополучно поднял в воздух Ивана, и тот легко провёл его над раскалённой стеной, окружившей усадьбу, и не заметил, чтобы с пресловутым шарльером в этот момент случились какие-то неприятности. Но когда шар пересёк по воздуху ту границу, что отделила Медвежий Ручей от окружающего мира, то начал вдруг стремительно терять высоту. Причём без всяких видимых причин. Воздух не выходил из шара, никаких уловимых глазом повреждений на нём не возникло, да и к тому же в усадьбе царило полное безветрие. И даже с высоты купеческий сын уловил, что над Медвежьим Ручьём плывёт густой аромат осени. Не то чтобы неприятный, но явно чрезмерный для этого времени года. Не должно так сильно пахнуть прелой листвой и дымом от осенних кострищ на исходе лета.

Впрочем, всё это Иван отметил мимолётно. Он поспешил сбросить балласт, как велел ему в своих инструкциях инженер, однако ничего не произошло. В том смысле, что шар как падал, так и продолжил себе падать. «Надо было взять с собой этого умника – шарового конструктора, ведь он сам напрашивался!» – подумал Иван запоздало. Хотя знал, что в действительности не стал бы этого делать. Не рискнул бы принять на себя ответственность за жизнь постороннего человека, который ко всей этой истории не имел никакого отношения.

Иван перегнулся через борт гондолы, поглядел вниз. Под ним простирался усадебный парк, все деревья в