Убей тамплиера - Александр Васильевич Чернобровкин

начал увлекаться молодыми служанками. Это может плохо закончиться. По ее мнению плохо — это женитьба на бедной простолюдинке, пусть и по любви. О том, что отец ее сына был сперва женат на простой кочевнице, не вспоминает.

— Я предоставил ему право выбора. На ком захочет, на том пусть и женится. Слово нарушить не могу. Если ему понравится твоя дочка, пусть так и будет. Я ему скажу о твоем предложении. Сведем их. Пообщаются, обнюхаются. Подойдут друг другу — хорошо. Породниться тобой — честь для меня, — упаковал я предполагаемый отказ в более-менее мягкую упаковку.

— Молодежь сейчас такая избалованная! Не угадаешь, что от них ожидать! — пожаловался Джакомо Стракко.

Эту присказку я слышу в каждую эпоху. Взрослея, мы старательно забываем, какими были сами в молодости.

— Поговорю с ним, чтобы серьезно отнесся к твоей дочери, — пообещал я.

Обрадованный хозяин дома сразу сменил тему разговора, желая, видимо, умаслить и отплатить за обнадеживающее обещание:

— К нам приплыл купец из Неаполя. Закупил товары, привезенные твоим нефом. Интересовался твоими арабскими лошадьми. Вроде бы, ничего необычного, но, как мне донесли, расспрашивал, не пропадал ли у тебя жеребец, и как ты вернул его? Откуда он мог это знать⁈ По моим сведениям, у этого купца тесные отношения с Ришаром, графом Аччеры. Тебе это ни о чем не говорит?

— Говорит. Коня украли по просьбе его второго сына, теперь уже покойного, — признался я.

Мой собеседник удивленно хмыкнул и задал второй вопрос:

— А что случилось с его сыном?

— Во время охоты кто-то совершенно случайно попал из арбалета не в оленя, а в него, — иронично произнес я.

Джакомо Стракко улыбнулся, но как-то не очень весело:

— Надеюсь, не дойдет до войны. Сицилийцы — опасный противник.

— Если узнаешь, что готовятся напасть на нас, сразу скажи мне. Сделаю так, что некому будет командовать сицилийской армией, — пообещал я.

— Если пойдут в поход на нас, то возглавит не граф Ришар, а король Танкред, — озабоченно молвил он.

— Король тоже смертен. В него запросто может попасть стрела или арбалетный болт, — насмешливо сказал я, после чего добавил серьезно: — Джакомо, пока я жив, никто не нападет на Республику Анкона. Только заранее предупреди меня, если кто-то вдруг надумает.

— Понял! — радостно выпалил он и, обогнав слугу, сам наполнил серебряные кубки белым вином.

До весны, когда подрастет трава, необходимая для лошадей в походе, точно не нападут. К тому времени я наведу справки о графе Ришаре и короле Танкреде и решу, кого и как ликвидировать. Вариантов много, начиная с яда и заканчивая кинжалом.

Вернувшись домой, я сообщил Арлете о предложении, сделанном членом Совета.

— Сама собиралась сказать тебе об этом, — призналась жена. — Мне предлагали ее, как одну из кандидаток.

Оказывается, есть и невидимый женский фронт по истреблению холостяков.

— Поговори с ним, сделай так, чтобы лучше узнали друг друга. — распорядился я.

— Зачем это все⁈ — удивилась она. — За кого скажем, на той и женится.

— Тебя твоя судьба ничему не научила⁈ — удивился я в ответ.

— У меня было другое, — упрямо заявила Арлета.

Не знаю, что она сказала Гуго, но после пары свиданий с Фьяметтой сын объявил, что согласен жениться на ней. Тут же выбрали день свадьбы — через месяц, чтобы не подумали, что слишком спешим по причине, о которой лучше умолчать. Невеста с пузом — не в диковинку здесь. Пока что венчания в церкви нет. Родители жениха устраивают пир в меру своего достатка, после чего молодые считаются мужем и женой. На пире присутствовал весь цвет города, включая нового епископа. Его недавно выбрал Папа Римский из трех кандидатов, предложенных Республикой Анкона. Первых трех он отверг, надеясь, что пришлют кого-нибудь более лояльного к нему. Когда во второй раз прислали тех же, намек понял и быстро определился. Нанятые мной повара приготовили семь перемен блюд, причем некоторые были позаимствованы из древнеримской кухни, благополучно забытой, если не считать самые примитивные. Вина было столько, что некоторых гостей унесли домой. В брачный покой молодожены ушли под звон бронзовых котлов, тарелок, чаш, по которым колотят, чтобы отпугнуть злых духов. Само собой, нечистая сила не догадывается об этом. Утром они перебрались в дом мужа, расположенный неподалеку. Был он больше и недавно обставлен новой мебелью, включая диван, как главный символ мужского сексизма, и трельяж, как главный символ женского. В придачу старший сын получил в собственность часть моих сельскохозяйственных угодий и право управлять своим вкладом у ростовщика. Остальная часть наследства достанется после моего убытия.

За зиму я навел справки о Ришаре, графе Аччеро, и сицилийском короле Танкреде. Оба вели себя довольно беспечно. Устранить их будет несложно. Оказалось, что зря старался. Кто-то опередил меня. В начале марта, когда я готовил шхуну к первому рейсу в Александрию, до нас добралось известие, что король Танкред, узурпировавший четыре года назад сицилийский трон, внезапно, в сорок три года, покинул этот мир. Гонец, который привез известие, добавил, что подозревают отравление, организованное Генрихом, римским императором и германским королем, который имел законные права на престол. Только Джакомо Стракко и другие члены Совета, проинформированные о путешествиях племенного арабского жеребца, точно знали, кто это сделал. Я не подтверждал и не отрицал.

Наследником был объявлен девятилетний сын покойного, власть которого сицилийские бароны не спешили признавать. Император Генрих тут же заявил права на престол и начал собирать армию. В прошлую его попытку разделаться с узурпатором Ришар, граф Аччера, выступал на стороне Такреда. Так что при новом правителе ему придется туго. Уж точно будет не до меня.

27

В начале осени тысяча сто девяносто седьмого года до нас дошло известие, что сарацины захватили Яффу. Раньше в городе стоял большой отряд немецких рыцарей. Они не поладили с местными и уплыли на родину, оставив только несколько десятков тех, кому в Германии ничего не светило. Несмотря на национальность, с дисциплиной у них было плохо. На какой-то религиозный праздник, скорее всего, на Преображение господне, они нажрались до поросячьего визга и были перерезаны якобы впущенными в город сарацинами. Предполагаю, что сперва их прикончили и обобрали горожане, которые затем позвали мусульманских воинов из соседнего Ашкелона. Мало ли, вдруг крестоносцы вернутся, а мы ни при чем!

В январе следующего года в Риме появился новый Папа по имени Иннокентий. Ему было всего тридцать семь лет, кровь кипела, хотелось отличиться, вот и начал призывать к новому крестовому походу. Сперва никто не рвался. Еще не забыли предыдущий, в котором