Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

Каждый выбирает по себе. Кому-то легче мысли, что впереди ждет вечность рядом с богом; кто-то слишком озабочен ежедневными заботами, чтобы вообще об этом рассуждать; и вообще мало кто готов признать, что смерть — не предел неизвестного, а окончательная гибель, без возможности продолжения или возрождения. Чтобы признать эту ужасную, болезненную, противную человеческой природе мысль истинной, необходимо немало усилий: такая правда не утешает. В конце концов, многие путешественники возвращаются из мятежных окольных путей безбожия к проверенным миллионами богомольцев дорог, чтобы присоединиться к общей надежде, хотя и бесполезной, что все это — не короткий момент существования посреди безразличной вселенной, где каждый должен изобрести собственное предназначение, а часть не только высших, не подвластных куцому человеческому разуму, сил.

Характерник замер на краю кровати у дочери, свернувшейся под одеялом. Неотрывно смотрел на нее. Она так быстро менялась! Какой станет через год?

Пытался принять: не увидит. Не обнимет. Не прижмет к себе. Никогда больше.

Никогда.

Ты не должен жертвовать собой. Разве ты отдал маловато? Мы заслуживаем жить, Северин!

В Аскольдовом предании Властелина леса охватила неудержимая жажда крови: он хотел не одну, а двенадцать жертв каждый год. Волхв молил, коленил и убеждал, что таким поселком вымрет за считанные годы, но леший был неумолим. Другого выбора не оставалось — Аскольд призвал на помощь отважных воев-волков, одолевших Владыку в честном бою. Один из богатырей наложил за эту победу головой... Подавленные новостью крестьяне тревожились. Со смертью лешего исчезло волшебство, которое оберегало их от внешнего мира... Как теперь жить?

Под суровыми взглядами идолов мертвого сероманца завернули в белый саванн (красной ткани в поселке не нашлось, а краситель кончился) и под громкий плач беременных женщин похоронили на площади для веча — высшую почесть, которую до сих пор никто не получал. За торжественным погребением следовала пышная учта, и Игнат наверняка радовался бы тому количеству меда, что выпивали в его честь.

Он проиграл.

— Он заслужил такое чествование. Ведь по нашим обычаям мертвых отдают огню, — говорил Аскольд характеристам, сидевшим за отдельным столом. — Вся земля здесь укрыта прахом наших предков.

Мед был реденький и слишком сладкий.

– Его семья живет в лонах наших женщин, его кровь течет в нашем роде. Она укрепит нас перед ликом новых испытаний.

Бредны, которыми пытаются утешиться перед ликом смерти.

Многие несли свою пищу к идолам, кланялись, оставляли пожертвование молчаливым ликам богов.

— На протяжении веков волхвы вели за собой. Стояли на страже общины, соблюдали обряды, занимались общественным здоровьем, говорили богам и выходили к тем одиночкам, которые знали дорогу сюда... К кому обратятся взгляды в час отчаяния? Аскольд поведет сквозь отчаяние к новой жизни. Зимой сюда никто не доберется – а весной все будут готовы к встрече с чужаками.

Его костыль небрежно прислонился к столу.

- А духи предыдущих волхвов? – напомнил Северин. – Они дадут тебе продохнуть?

- Все умолкли после смерти Властелина, - Аскольд коснулся лба, словно убрал паутинку. – От постоянной тишины в голове неуютно.

Ибо одиноко.

— После стольких веков утверждения, — Ярема взглянул на мрачных крестьян, — большой мир должен пугать вас не меньше смерти.

– Да, все напуганы. Страх переполняет сердце Аскольда. Волшебная граница укрывала нас долгими столетиями... Но времена изменились. Во что бы то ни стало большой мир узнает о поселке, и лучше мы пригласим к себе первыми, — волхв посмотрел на нескольких юношей, которые стояли вокруг свежей могилы. — Если кто-то захочет уйти, Аскольд не помешает.

— Это все хорошо, но с церковниками будь готов. Дыхнуть не успеешь, как здесь вырастет несколько храмов с крестами, — предупредил Яровой.

— Хорошее предупреждение, — волхв поблагодарил легкий поклон. — Аскольд до сих пор не уверен... Сумеем ли сохранить себя или не потеряем наследие предков, когда сюда приедут другие — лучше нарядные, лучше вооруженные, лучшие во всем?

– Никто не сможет предсказать. Иногда должен поставить на кон все, что имеешь, - ответил Северин. — Даже когда за выигрыш придется заплатить смертью.

Выигрыш, за который платят смертью, называется проигрышем.

- Ради смены к лучшему, - согласился волхв. — Когда придет время, Аскольд умрет с мыслью, что решился разбить укрытие, обреченное на вырождение... Что попытался изменить все к лучшему. И его совесть будет чиста.

У леса характерники распрощались. Конь со всеми пожитками Игната остался в поселке, имущество распределили между оплодотворенными братом Энеем женщинами — все, кроме малахита, лежавшего в кармане у сердца Чернововка.

Северин первым обнял Ярему, на что шляхтич удивленно посмотрел.

— Жди весть с вороной от Лины, — напомнил Чернововк. — Я рад, что наши тропинки перекрестились, брат.

– Отдай треклятое сердце и возвращайся, – Малыш внимательно посмотрел ему в глаза. — От нашей старой шайки остались только мы, Щезник. Двое из пяти.

Самые сильные. Самые выносливые. Лучшие.

– Да, брат. Только мы, – согласился Северин, не отведя взгляда.

— В новом мире, где не будет проклятия Мамая, должны держаться вместе, — Ярема вернулся к Максиму. — Это и тебя касается, братец.

Вдовиченко, до сих пор переживавший смерть стаи, ответил молчаливым кивком.

Выживают самые сильные.

Первым делом Северин вернулся к тому же хутору. Тело Шарканя исчезло, порытые оспой пуль стены исцелились, внутри дома царил порядок... Наверное, дело рук Дарки, пытавшейся подавить угрызения совести.

На мгновение характернику закружилось. А что, если последние месяцы были только кровавым маревом, ужасным сном, что он созерцает, пока его тело мариновалось в плену Гадри?

Не унижайся в прятки в мечтах.

Он скинул одежду и опрокинулся. Волком понесся к окрестностям, припорошенным снежной крупой. Прочесывал побитые морозами поля, тревожил погруженные в первый сон леса, наматывал круги большие и маленькие, нашел посреди чащи небольшого дубка, боровшегося за место среди других деревьев. После короткой передышки Северин вернулся тепло наряженным, вооруженным топором, с помеченной веревкой просекой за спиной. Упорно расчистил вокруг дубка лужайку, чтобы ничто не прикрывало ему солнце. Скинул рукавицу, провел ладонью по шершавой коре.

– Вот я и нашел тебя.

Ствол отозвался знакомым теплом. Характерник упал на колени и обнял небольшое деревце. Дал волю слезам, что оставляя жгучие следы на щеках. Шепотом рассказывал.

О поисках Оли и Даркину измену. О кровавой охоте на борзых и их мизерной гибели. О найденном в зале Совета Симох есауле чернокнижника Рахмана и подлинной истории Серого Ордена.

— Не знаю, что он собирался поступить