Чайная буря - Хафса Файзал

– Очки, – пояснила Арти, хотя Флик посмотрела не на то, что он мастерил, а на самого Джина. – Он отправится туда в очках. Если пронести с собой ничего нельзя, придется выкручиваться иным способом. Оправа у них будет достаточно острой, чтобы разрезать стекло над желобками, по которым перемещаются жетоны.

– Очень умно, – отметила Флик, представив себе Джина в очках. Лицо почему-то вспыхнуло еще сильнее.

– Очень в духе Джина, – сказала Арти, попеременно взвешивая в руке то поддельные жетоны, то настоящий, хоть и не сомневалась, что Флик свое дело знает. Встретившись взглядами с Флик, она, будто прочтя ее мысли, добавила: – Осторожность не помешает.

Мимо прошел Лаит, сверля Арти глазами, словно ястреб. От Флик не ускользнуло, что заметил это и Маттео.

От Арти и правда было сложно отвести взгляд. От того, как она работала и строила планы, иногда неподвижная, как глыба, иногда неуемная, как пчела. Большую часть времени Арти скрывала свою женственность. Да, она была девушкой в мире мужчин, но изредка ее женское начало все же прорывалось наружу. Когда свет падал на нее под определенным углом. Когда радовалась словам Джина, когда отбивала провокации Маттео или когда украдкой посматривала на Лаита. Когда ее волосы блестели на солнце, оттеняя медную кожу и придавая взгляду живость и озорство.

– Не переживайте, – сказала Флик Маттео. – Они друг друга ненавидят.

Маттео ответил не сразу.

– Но ни тот ни другая об этом пока не подозревают.

Флик не поняла, что он имел в виду, но ей стало приятно, когда Арти, закончив проверку, аккуратно отложила жетоны в сторону.

Лаит наблюдал за ними, переводя взгляд со стола Арти на стол Джина и обратно.

– Похоже, свою лепту внесли все, кроме вампира.

– Я эту команду украшаю собственным видом,– невозмутимо ответил на это Маттео.– А вот ты – нет. Никто не любит, когда у них над душой стоит тиран-юнец.

В противоположном углу комнаты что-то звякнуло, затем какой-то инструмент громыхнул об стол.

– Вы можете вести себя потише? – рявкнул Джин.

Арти этот выпад из колеи не выбил.

– Сделаем все, чтобы ты поскорее смог вновь услаждать слух Флик своими сахарными речами.

Флик зарделась.

– Дразниться вовсе не стоит.

– Мне много чего не стоит делать, – сказала Арти и кивнула в сторону Лаита. – Но тогда вот этот останется без работы.

– Ты слишком себе льстишь, – буркнул Лаит.

На сей раз что-то разбилось. Джин окаменел. На половицах у него под ногами блеснули осколки стекла.

– Что именно в просьбе заткнуться вы не поняли? – заорал он.

– Ты сказал «потише», а не «заткнуться», – заметил Маттео.

Флик бросила взгляд на рабочий стол Джина. Рядом с низкой миской, наполненной водой, валялись мелкие инструменты и горстка стеклянных дисков – линзы для его поддельных очков. Флик почти не сомневалась, что плоская металлическая лента, в изгибах которой Джин пытался пристроить линзы, – это карбид вольфрама. Она с этим металлом уже работала.

Джин с сердитым видом схватил совок для мусора.

– Ну так слушай сюда, комар-переросток: заткнись!

На сей раз Арти не сдержала смех, и Джин тут же смягчился. Арти повернулась к Маттео и Лаиту.

– Больше нам тут сегодня заняться нечем. Я сегодня ночью прогуляюсь на разведку к башне, а завтра мы соберемся вновь и отправимся на дело.

– Ай-яй, дорогая. Вижу, ты решила меня прогнать, – упрекнул ее Маттео, но дразниться больше не стал и повернулся к Лаиту.

Страж оскалил зубы.

– Не прикасайся ко мне.

– Расслабься, капитанишка. Поверь, это последнее, чего мне хочется, – сказал Маттео, и оба вышли из кабинета – Флик показалось, что во рту вампира вновь промелькнули клыки.

Арти присела рядом с Джином и подняла с пола упавшие пассатижи.

– Все у тебя получится, – мягко произнесла она.

Флик не ожидала увидеть ласковую сторону ее натуры. Интересно, Арти вообще помнит, что Флик еще здесь?

– Думаешь? – спросил Джин.

– Очки-то? – уточнила Арти. – Да. У тебя не выходит, потому что голова твоя занята чем-то другим.

– Например, мыслями о том, не погибнем ли мы завтра? – сказал Джин.

– Именно, – благодушно подтвердила Арти. – Сомнения – происки демонов.

– И чаще всего этот демон – ты, – пробурчал Джин.

Не пялься, приказала себе Флик. Но не пялиться было сложно: рукава у Джина были закатаны, на предплечьях проступали канаты вен, что тянулись от локтей к его ладоням. Он взъерошил свои и без того растрепанные волосы и протер уцелевшую линзу краем рубашки. Когда Флик увидела полосу кожи у него на талии, из горла у нее вырвался тонкий стон.

Джин надел очки, поправил мостик пальцем на переносице. Он и так всегда выглядел статно и ухоженно, но, боги, очки это впечатление усиливали в разы – возможно, потому, что изготовил их он сам.

– Dulce periculum, братишка, – только и сказала Арти, игриво ткнув пальцем в ту часть оправы, где линзы еще не было.

Джин вздохнул, но вскинул правую руку и ударил тыльной стороной ладони по руке Арти.

– Мы с тобой созданы наводить суету.

Флик им позавидовала. Их товариществу, дружбе, любви. Казимиров связывало не кровное родство – так же, как и Флик с ее матерью. И все же между их отношениями и отношениями этих двоих не было ничего общего. И Флик невольно задалась вопросом: чего же она хочет от матери, если не такой близости?

22

Арти

Легкий способ ощутить свою незначительность – взобраться на крышу мира.

Поднявшись на балкон старой часовой башни Белого Рева – до Фестиваля Ночи оставалось меньше суток, – Арти расстегнула униформу уборщика, благодаря которой миновала охрану на входе, и, отбросив ее в сторону, поправила запонки на рубашке и разгладила брюки. Когда Арти спросила у Джина, как ему удалось достать эту униформу, он лишь подмигнул ей в ответ.

Несмотря на поздний час, город, расстилавшийся далеко внизу, не спал – газовые фонари светились во тьме, как давно забытые желания. Люди кружили по улицам, пока не находили вечное пристанище в земле – или пару вампирских клыков. Здания были построены хаотично, как придется, балюстрады играли роль стражей, каменные строения теснили друг друга и заканчивались там, где море исчезало в дымке или вливалось в реку Темезис, что змеилась сквозь половину Эттении. Ветер трепал волосы Арти, вскидывал полы ее пиджака и дергал за шнурки.

Фигура Арти белела в лунном свете, но лишь наполовину – другая ее часть находилась во тьме. До чего уместно для такой, как она. Половина души здесь, половина там, затеряна в море. Истерзана болью, которая не притупится