Простые истины - Андрей Александрович Васильев

— А если бы и нет, кто вас осудит? — хихикнул князь. — У кого нет грехов молодости? У меня незаконных отпрысков, когда я еще был жив, дюжины три имелось. Правда, и они давно умерли, и их дети, и дети детей. Более того, не исключено, что я, возможно, уже испил крови своих же собственных потомков, даже не догадываясь о том. А почему нет?

— Эк вас заносит, — теперь уже поморщился Аркадий Николаевич. — Да и за другим мы сюда прибыли.

— Пройдем в гостиную, — предложил Ростогцев, сделав рукой приглашающий жест. — Кофе, бисквиты, сигары — все готово и вас ждет. Или, может, желаете закусить поплотнее? Я распоряжусь.

— Не до того, — отказался начальник Олега. — Мы уже отужинали.

И Ровнин про себя с ним согласился. Есть он хотел, что скрывать, но отчего-то в этом доме ему казалось более верным остаться голодным, чем принять предложение внешне гостеприимного хозяина. Вот не понравился ему князь Ростогцев. Чем именно — юноша, пожалуй, не смог бы ответить. Просто не понравился, вот и все.

Гостиная была обставлена с не меньшим шиком и блеском, чем зала. Гобелены на стенах, антикварная мебель, столик на резных ножках с малахитовыми и аметистовыми шахматными фигурами, стоящий в углу, рубиновое вино в хрустальном графине и бокалы с вензелями — все не перечислишь.

— Итак, Михаил Андреевич, перейдем к цели нашего визита. — Францев опустился в одно из кресел, расставленных вокруг круглого стола, сделанного из красного дерева, достал из кармана мятую пачку сигарет и закурил. — Вы сказали мне, что выяснили, откуда взялись те два идиота, что предыдущей ночью лишили человека посмертия. Это так?

— Отчасти так, — покивал князь.

— Если вы знаете, откуда они взялись, то, вероятнее всего, в курсе, где они находятся сейчас. Верно?

— Нет.

— Поясните.

— Никто не скажет, где они сейчас, — ответил вурдалак. — Потому что никто не знает, куда те, кем мы являемся, отправляются после того, как заканчивается наше пребывание в этом мире. Души у нас нет, а стало быть, шанса на хоть какое-то продолжение бытия тоже. Пепел — вот все, что от нас остается.

— Поэтично, красиво, оценил, — Францев выпустил колечко дыма, — но смысл, вложенный в эти слова, мне не очень по душе. Вы хотите сказать, что…

— Их больше нет, — печально кивнул князь. — Увы!

— Хм. — Аркадий Николаевич стряхнул пепел в антикварное бронзовое диво, которое и пепельницей-то назвать язык не поворачивался. — Вы же понимаете, что подобный поворот событий говорит не в вашу пользу? Причем речь сейчас идет не о конкретно господине Ростогцеве, а о вурдалаках столицы в целом? Я четко изложил свою позицию — мне нужна эта парочка, причем не их нежизни, а они сами — тихие, покорные, готовые к содержательной беседе. И на тебе, такая новость.

— Их убил не я, — с достоинством ответил Михаил Андреевич, — и не представители моей семьи. Увы, но мы опоздали. Так случается.

— Случается, — согласился с ним Францев, — но это не оправдание.

— Так я и не оправдываюсь, — от внезапно изменившихся интонаций вурдалака ощутимо повеяло холодком, — в том нет нужды. Когда вина есть — она есть. В том же, что какой-то дикарь, по недоразумению ставший главой семьи, приволок в город пару неофитов, которым даже не объяснил основы послежизненного бытия, меня обвинить не только трудно, но и вовсе невозможно. То обстоятельство, что я взялся вам помочь, продиктовано не страхом или подобострастием, а лишь простым желанием помочь человеку, которого знает и уважает вся подлунная Москва. И, что важнее, сходные чувства испытываю к вам я сам.

— И снова весьма лирично и возвышенно. — Было похоже на то, что слова князя на Францева не произвели ни малейшего впечатления. — «Дикарь» — Рашид?

— Ну а кто же еще? — уже куда прозаичнее ответил Ростогцев. — Мужлан неотесанный. Представляете, не так давно имел с ним беседу, так он вел себя со мной как ровня.

— Ну, по факту где-то так и есть, — закинул ногу на ногу Аркадий Николаевич. — Вы глава семьи, он глава семьи…

— Вот только семьи разные, — сузил глаза Ростогцев. — По составу, по количеству, по уровню развития, по степени влияния.

— По последнему пункту все не так очевидно, — заметил Францев. — Мы наблюдаем за его действиями, и то, что он делает в течение последнего года, пожалуй, можно счесть неким подобием экспансии. Причем весьма неглупой и хорошо спланированной. И да, не скажу, что отделу подобное нравится.

— Что лишний раз доказывает вашу предусмотрительность. Ну а Рашид… Мало просто шагать широко, надо еще и до цели добраться, — недобро улыбнулся князь и дважды хлопнул в ладоши. — Заводите.

В гостиную ввели изрядно помятого и весьма жалко выглядящего мужчину, которого держали под руки два вурдалака. Впрочем, тот, кого они сюда доставили, как оказалось, являлся их соплеменником, это Олег понял в тот же миг, когда пленник заговорил. Клыки есть клыки, их не спрячешь.

— Я вообще ни при чем, — жалобно заныл узник и задергался в руках своих конвоиров. — Меня попросили помочь. Я помог. В чем моя вина?

— Кто попросил помочь? С чем или кем? Когда? Где? — неторопливо ответил ему Францев. — Отвечаем подробно, членораздельно, без ненужных жалоб.

Олег из того, что услышал, понял далеко не все. Во-первых, Францев несколько раз обрывал речи пленника, как видно для того, чтобы не выслушивать то, что ему и так было известно. Во-вторых, не все имена, звучащие в рассказе, ему были известны. Ровнин понятия не имел, кто такие Газван и Седая Мари, хотя и догадывался, что, видимо, эти особы занимают не самое последнее место в иерархии ночной Москвы. Этот же вывод подтверждало и упоминание Хрисанфы, которая рулила всеми столичными свалками. Про нее Олегу рассказывал Морозов, и из его слов юноша понял, что Хрисанфа эта обладает немалой властью.

Но в целом суть произошедшего ему была ясна. Рашид притащил в город пару молодых парней, которых тут обратил в вурдалаков, причем сам смысл этого поступка не был понятен ни рассказчику, ни Ростогцеву, ни, похоже, даже Францеву. Какой смысл тащить