Простые истины - Андрей Александрович Васильев

— Ну так и спи, — предложил ему вурдалак. — Понимаю, что прозвучит странно, но в моем заведении ты можешь чувствовать себя в полной безопасности. Не исключено, что для тебя это самое спокойное место в Москве, потому что здесь тебя никто никогда не тронет. А утром позавтракаешь, и тебя на Сухаревку отвезут.

— Да ты чего? — встрепенулся Олег. — Представляешь, что будет, если…

— Высадят за три квартала до места назначения, — успокоил его Ленц. — Ну сам посуди — куда ты сейчас попрешься? Ночь глухая на дворе, дождь, еще и тащиться на другой конец города… Не успеешь приехать, как вставать время наступит. Потому вон ложись в уголке да дрыхни. Народу даже в зале нынче мало, а тут, сам видишь, вообще кроме нас никого нет. А я пока в Саратов позвоню, попрошу кое-кого твоим делом заняться.

— Но я тебе ничего за это не должен? — уже в третий раз повторил Ровнин.

— Еще раз — клянусь Ночью и Луной в том, что ты, Олег Ровнин, ничем не будешь обязан мне за помощь, оказанную тебе в этом деле, — произнес Ленц, подняв вверх правую руку, а левую, в которой был зажат сотовый телефон, приложив к груди. — И я никогда не напомню тебе ни словом, ни делом о сей услуге.

И вот в этот момент Олег окончательно сдался. Он кивнул, побрел к мягкому диванчику, что стоял в углу, рухнул на него и уснул. Правда, до того успел услышать, как Ленц негромко произнес в трубку:

— Алекс, привет. Помнишь, мы говорили про одного бандюка, который лезет туда, куда не следует? Помнишь? Это хорошо. Знаешь, я тут подумал — ты прав, лучше бы ему не быть. Но сделать все надо по уму…

Утро, как оказалось, действительно вечера мудренее. Правда, в случае Олега еще пакостнее, потому что он, проснувшись, ощутил себя почти предателем. Какой рычажок у него в голове перещелкнулся, с какой стати — поди пойми, но прежние переживания одним махом ушли на второй план, уступив свое место новым, более заковыристым.

И, как результат, сидел самый младший сотрудник отдела в дежурке, ел себя поедом и всерьез начинал подумывать о том, что если Ленц не подведет и все кончится так, как надо, то, может, самым лучшим вариантом для него, Олега, станет свалить из Москвы куда подальше. На Севера какие-нибудь или за Уральский хребет. Что именно он там будет делать, Ровнин не знал, в первую очередь потому, что, скажем прямо, никакой полезной профессией, кроме той, которая у него была сейчас, не владел. Но, в конце концов, терпение и труд все перетрут.

И все бы ничего, всем хороший выходил план, вот только Олег прекрасно понимал, что это все несерьезно, из серии «сбегу из дома в лес, пусть им будет хуже». В детстве такое срабатывает, а тут… Вряд ли. Плюс он предельно четко осознавал, что если уйдет отсюда, из отдела, то вряд ли найдет себя где-то в другом месте. Работу — да. Подобие наполненной каким-то смыслом жизни — возможно. А себя — нет.

— Олег, не пугай меня, — попросила его Ревина жалобно. — Чего случилось?

— А? — отвлекся от мыслей юноша. — Да ничего. День просто такой.

— Какой?

— Серый. И он серый, и мысли такие же. Ты чего хотела-то, Лен?

— Пойдем покурим, — предложила девушка. — Угостишь сигаретой?

— Так ты же вроде не любитель табака? — удивился Ровнин.

— Иногда могу согрешить, — усмехнулась Ревина. — И с сигареткой, да и вообще… Я же женщина. Хоть вы, гады, про это периодически забываете.

— Неправда, — возразил ей Олег, а после неожиданно для себя самого вдруг пошутил: — Я не забываю. Я просто об этом не думаю.

— Чего и следовало ожидать, — девушка вытянула сигарету из протянутой ей пачки «Монтаны», — совсем тебя эти оглоеды испортили.

Они вышли на крыльцо, где Ровнин, щелкнув зажигалкой, сначала дал прикурить коллеге, а после и сам задымил сигаретой.

— Знаешь, а я ведь не Елена, — сообщила ему девушка, глядя на лужи, пузырящиеся от капель дождя.

— В смысле? — чуть не подавился дымом Олег. — А кто тогда?

— По паспорту меня зовут Эльвира, — криво улыбнулась Ревина, — Эля. Вот такое имя мама придумала. Уж не знаю зачем и почему. Может, в кино каком его услышала или в книжке вычитала. Она читала много. Она библиотекарем всю жизнь проработала.

— А почему тогда… — Олег показал рукой на входную дверь. Логики в этом поступке было немного, но Елена поняла, что он хотел сказать.

— Я это имя ненавижу, — ровно, почти механически произнесла девушка. — Слышать его не могу. Потому, когда сюда пришла в первый раз, назвалась Еленой. В документах и удостоверении, конечно, настоящее имя написано, но ты же знаешь Францева. Ему все равно, что значится в бумагах. Хочет человек, чтобы его другим именем называли, значит, у него есть на это причины. Делу ведь не мешает? А ребятам вообще ничего не объясняла, они как данность приняли тот факт, что я Лена.

— А причины, я так понимаю, есть? — уточнил Олег и тут же добавил: — Нет, если не хочешь — не рассказывай. Чего прошлое ворошить?

— Да я сама не знаю, с чего меня на откровенность пробило, — помолчав, ответила девушка и стряхнула пепел с сигареты. — Удивляюсь даже. Вот не хочется мне отчего-то, чтобы ты про меня плохо думал. Всегда пофиг было, а тут прямо даже ночью ворочалась. Слушай, может, я в тебя влюбилась?

— Я не знаю, — на мгновение оторопел Ровнин, не ожидавший подобных откровений, — но лучше не надо. Ничем хорошим такие вещи не заканчиваются.

— Да шучу, шучу, — успокоила его Елена. — Не трясись. Но объяснить кое-что я тебе все же хочу. Я, Олежка, не конченая сука, и комплексы мне на душу не давят. Но да, таких, как вчерашняя наша клиентка, на нюх не переношу, чего никогда и не скрываю. И снова да, моя бы воля, даже делать вчера не стала бы ничего. Хоть бы их всех этот призрак порешил. Всю семейку.

— Резко, — оценил Олег, никогда ничего подобного ранее от Елены не