Простые истины - Андрей Александрович Васильев

— Маш, это вряд ли, — ответил Олег, убирая бумаги в рюкзак. — Извини.

— Ну, другого и не ждала, — рассмеялась девушка. — Правильно вчера про тебя папа сказал.

— А что он сказал?

— Ну-у-у… — Девушка скорчила рожицу, как видно, копируя отца, и низким голосом произнесла: — Опыта маловато, навыки в зачаточном состоянии, собой владеть пока не научился, но хватка есть. А если она есть — остальное придет.

— Так себе комплимент.

— Будь здоров комплимент, — посерьезнела Маша, — уж поверь мне. Я знаю. Ладно, свободен. Но завтра позвони обязательно! У меня кое-какие планы на выходные появились, и ты в них значишься.

Спорить с девушкой Олег не стал, рассудив, что оно ему дороже встанет, потому чмокнул ее в щеку, покинул здание и уже через несколько минут вставлял карточку в синий телефон-автомат, гадая, хватит на ней денег для звонка Ровнину или нет.

— Аркадий Николаевич, эти двое родня Соколу, — протараторил юноша сразу после того, как на том конце провода сняли трубку. — Они его племянники.

— Очень интересно, — ответил начальник. — Давай-ка, Олег, приезжай ко мне прямо сейчас.

— Так я ваш домашний адрес не знаю, — сообщил ему Ровнин. — Куда ехать-то?

Глава 13

Как оказалось, Францев жил в центре Москвы, в добротном позднесталинском доме-колодце, с несколькими арками, за которыми шумело Садовое кольцо, и с пустынным по причине плохой погоды и неспокойного времени двором. Даже собачников, которым и дождь, и разгул преступности не помеха, видно не было.

Не меньше Олега поразил и лифт, в котором сначала надо было закрыть за собой железную решетку, а после еще и две деревянные дверцы, со вделанным в них круглым отверстием класса «иллюминатор», потому что без этого устройство отказывалось функционировать.

Ну а финальным аккордом выступил сам начальник отдела. Нельзя сказать, что Аркадий Николаевич ходил на работу эдаким франтом или ежедневно поражал сотрудников изысканным гардеробом, но треники с вытянутыми коленями и майка с полинявшей от времени эмблемой Олимпиады-80 Ровнина, что скрывать, весьма впечатлили.

— Я дома, — мигом смекнув, что именно вызвало легкий ступор у сотрудника, заметил Францев, после пропустил гостя в приличных размеров прихожую, а затем закрыл за ним дверь. — В чем хочу — в том хожу.

— Так я чего? — смутился Олег. — Я ж ничего. Просто у моего бати такая же майка есть.

— Ясное дело, — ответил Францев. — После Олимпиады половина страны в таких ходила. И сразу — ты меня про этот праздник спорта не расспрашивай, не люблю его вспоминать. Для всех это было событие планетарного масштаба, а для нас сплошная головная боль. Сутками не спали, с ног валились, Сурен Погосян вообще с нервным срывом в «Кащенко» на две недели отбыл, причем даже не дожидаясь окончания соревнований. Но его понять можно, не каждый день на твоих глазах чернокожий боккор-верзила поднимает старое деревенское кладбище в Мытищах.

— Кто? — снимая кроссовки, переспросил юноша.

— Боккор, — подпихнул ему ногой тапочки начальник. — Жрец вуду. Проще говоря — заклинатель мертвых. Он покойников возвращает к жизни и заставляет себе служить. Фильмы про зомби видел? Ну вот. Этот, правда, изначально подобной цели не имел, он просто решил смастерить себе уангас с душами наших с тобой соплеменников. Ну, амулет такой, что-то вроде батарейки, которую можно после использовать в обрядах или с какими другими целями. Зрелище, скажу тебе, было еще то.

— Догадываюсь, — кивнул Олег.

— Я до сих пор не знаю, правда, чего в нем больше присутствовало — страшного или странного, — подумав, добавил Францев. — С одной стороны, вроде бы жуть — ночь, луна, два десятка мертвяков вылезают из могил с покосившимися крестами. А с другой — меня лично еще и смех разбирал. Ну представь себе — негр под два метра ростом в пестрой простыне с дыркой в середине, джинсах и сандаликах шаманит в Мытищах. Вот только я посмеялся, а Суренчик надорвался от этого всего.

— А амулет-то этот боккор сделал?

— Да как же! — хмыкнул Аркадий Николаевич. — У нас тут не Гаити, чихать хотели покойные Василии и Настасьи на его тропические штучки. Чуть не порвали они этого гостя столицы, еле-еле мы его успели у них отнять, а то ведь полетели бы клочки по закоулочкам. Да не то беда, что его разодрали, то скверно, что после чекисты нас на ноль помножили бы. Все же гость страны, хоть и вот такой, с придурью. По сути, тогда как раз лубянские концертом дирижировали, потому те две недели под ними и мы ходили, и прокурорские, и даже ребята с Петровки, что диво дивное. Они с начала времен с чекистами не очень ладили. Хотя «петрам» изначально было чутка попроще, чем остальным.

— Почему?

— Они еще до начала Олимпиады заключили с ворами джентельменское соглашение на тему «Вы не создаете нам проблем, мы это после не забудем». Чуть ли не на уровне Щелокова с одной стороны и авторитетных людей, таких как, например, Черкас, с другой, переговоры проходили. То есть — все по серьезному. И в Москве на самом деле было тихо. Но то они, а то мы. Не поверишь, Олежка, я после того, как сначала мишка олимпийский улетел, а за ним и все остальные любители спорта по домам разъехались, впервые в жизни надрался в хламину. Прямо вот в щи! Где пил — там и полег.

— Верю, — кивнул юноша. — Еще как!

— Конторские, если не врут, в те же дни квасили не меньше нашего, — добавил начальник. — Хотя у них в ведомстве подобное не очень приветствуется. Но их можно понять: кто окончание спортивной мозголомки отмечал, а кто и предстоящие звезды на погоны, потому что всякой пакости в те дни они повязали немало. Причем и чужой, и своей, отечественной.

— А «петры»?

— «Петры», — рассмеялся Францев. — Эти ребята для подобных забав олимпиаду не ждут. У них как зарплату дали, так и олимпиада. Ты чего встал? Пошли на кухню. Раз уж заговорили на эту тему, так давай по полтинничку примем. В такую погоду да с устатку — можно. Нет, я в принципе старый закон, гласящий: «С подчиненными не пей»,