Где распускается алоцвет - Софья Валерьевна Ролдугина

вещи… А потом наружу выходит что-то другое, уже не человек, подменыш. Или человек, но изменившийся так, что собаки на него брешут, как на заложного покойника, кошки шипят, молоко в его присутствии киснет и всё такое.

– И родная мать не признаёт, – загробным голосом добавила Варвара, явно что-то цитируя. – Но, вообще-то, удивить я вас хотела не этим. Громких дел у нас немного, так что за это я, прямо скажем, зацепилась. Когда пыталась понять, что это за тварь разделалась с теми самозваными фольклористами, то стала копать вглубь, в историю, так сказать. Не было ли похожих случаев? И ведь нашла. Сто десять лет тому назад. В архиве нашего благодетеля, купца Недоблудова, отыскалось упоминание о том, как «чучело из костей человечьих» повадилось в деревню являться; может, всех жителей бы извело, но приблудился откуда-то хромой колдун и повелел отдать чучелу то, что добыто неправедным путём. Люди собрались, покидали в кучу всякое, каждый по своему разумению, а после затворились вместе в большом амбаре, и колдун стал читать заговор. В полночь всё затряслось, собаки залаяли, а после вдруг стало тихо. Утром люди вышли – куча-то цела, пропал один махонький браслетик, на детскую руку. С тех пор чучело костяное ту деревню не беспокоило, да и вообще о нём не слышали, – заключила Варвара.

– Сделать копию, отправить мне на электронную почту, – указал Дрёма пальцем на неё, как пистолетом, и широко улыбнулся. Он выглядел не по-хорошему весёлым, изрядно возбуждённым, словно опять перепил кофе, только теперь с коньяком. – Интересно, интересно… Теперь я почти уверен, что это какая-то ваша локальная, гречинская аномалия, которую к нам в столицу завезли, как смертельную заразу, с носителем. Возможно, с латентным… Я правильно понял из отчётов, что раскоп в кургане особо не исследовали?

Варвара пожала плечами:

– А кому это делать-то? Мои соколики дважды туда слетали, но без хорошего колдуна там делать нечего. Да и местные ни на что такое не жаловались – разве что нечисть буянить стала чаще, но так-то здешняя нечисть, привычная. У кого домовой взбесится, кого леший плутать прям с опушки отправит, к кому ночница наведается. На болотах, вон, огоньки, лет двадцать такого не было…

При упоминании ночницы Алька поёжилась, вспомнив страшилище, напавшее на Дарину. А вот Дрёма, наоборот, явно испытал прилив энтузиазма и вскочил на ноги:

– Ну, колдун у вас теперь есть, и даже не один! Мне надо только за вещами в гостиницу заскочить… Проводник найдётся?

– Ярик вас отвезёт, на своей машине, там без внедорожника не обойтись, – кивнула Варвара, поднимаясь. И нахмурилась. – Может, с утра поедете? Всё-таки шесть трупов за раз…

– И что я там с утра интересного найду? – с той же бешеной улыбкой ответил Дрёма. – Нечисть обычно показывается по ночам, если ехать, то сейчас. Алика… – Она вздрогнула, подумав, что сейчас ей предложат остаться, но он сказал только: – Вы точно не хотите одеться потеплее? Я вот жалею, что не захватил шарф.

Алька глянула в окно; солнце стало уже совсем красное и клонилось к горизонту. Страшно не было, пожалуй. Вот совсем, хотя, по-хорошему, полагалось испугаться. Но если бы её попросили описать то, что она чувствовала, двумя-тремя словами, то это звучало бы примерно так: руки просят кочерги.

– Нет, мне не холодно, спасибо, – очень вежливо ответила она, уже прикидывая, что из своего ведьминского дорожного набора взять в раскоп. Точно – вышитый пояс; зеркало с ладонь или чуть больше, если получится купить его поблизости; неплохо бы венок из васильков, но где их добыть тут-то, на севере… – А знаете что? Мне нужна кочерга. Найдёте?

– Найдём, – важно пообещала Варвара. И ухмыльнулась от уха до уха, так, что её степные глаза стали совсем как щёлочки: – Дрёмушка, ты жениться-то не надумал?

– Если решу, то вы первая в очереди, – уверил её Дрёма, запахивая пальто и уверенным шагом направляясь к двухстворчатым дверям. – Даже, пожалуй, вне очереди.

…а кончики ушей у него были красные, как маков цвет.

Варвара порывалась одолжить Альке и зеркальце, но пришлось скрепя сердце отказаться: слишком оно было красивое, аккуратное, в дубовой оправе. Конечно, такая вещь, с историей, надёжнее, чем что-то пластиковое и покупное, но покупное хоть не жалко.

А зеркала у ведьм всё-таки расходник.

– Я видел внизу косметический магазин, забегу и куплю вам что-нибудь подходящее, по руке, – пообещал Дрёма, когда они расставались в коридоре. – Тогда спускайтесь сразу вниз, где клумба с тюльпанами, Сэлэнгэ там остановится. Скорее всего, это будет самая большая и уродливая машина, которую вы вообще видели… И помните, у вас пятнадцать минут! – добавил он и нырнул к себе в номер.

Алька пиликнула карточкой, нажала на ручку, шагнула в комнату – и тут же угодила в объятия, крепкие и горячие, даже чересчур. Может, и испугалась бы, если б одновременно не пахнуло дымом, опавшей листвой, лесным воздухом – и сухим жаром, как от огня.

– Айти, – выдохнула она, жмурясь. Позволила чмокнуть себя в макушку, потом в висок; когда раздвоенный язык пощекотал шею, а ноги подогнулись, то добавила почти умоляюще: – У меня только пятнадцать минут!

– Мне хватит! – многозначительно шепнул Айти прямо в ухо.

– Хватит на что? – спросила Алька, обмякая.

– А ты о чём подумала?

– А ты – о чём?

Они уставились друг на друга – и расхохотались одновременно. От сердца отлегло. Почему-то она думала… верней, боялась в глубине души, что Айти начнёт ревновать к Дрёме или упрекать её за что-нибудь. Но он только сидел на краю развратной трёхместной кровати, подогнув одну ногу под себя, пялился и улыбался.

Футболка на нём была чёрная, как в прошлый раз, да и джинсы очень похожие… если не считать полоски в сеточку сбоку, вдоль всей ноги.

Алька вспыхнула и отвернулась, перетряхивая дорожную сумку.

«Такими темпами мне скоро с собой не кочергу придётся возить, а огнетушитель», – пронеслось в голове.

Но на язык, конечно, прыгнуло другое.

– Не будешь меня отговаривать? Ну, от раскопа.

– Ты ведь за этим и приехала, разве нет? – выгнул Айти бровь. Чуть повернул голову и добавил нехотя: – Мне бы, конечно, не хотелось, чтобы ты туда совалась после заката. Но вообще-то ночью набирает силу любая нежить.

– И ты, да?

– И я, – легко подтвердил он. – Если что, я тебя вытащу.

– А Дрёму? – на автомате спросила Алька. Покраснела; получилось неловко. – Ну, то есть…

– Я, вообще-то, огненный змей, а не ездовой конь.

– Ты больше коня!

Айти закатил глаза, но всё-таки ответил:

– Естественно, я не брошу