Излом - Алексей Витальевич Осадчук

— Хочешь сказать, что хозяин того темника — не один из душеловов? — Хельга довольно быстро вычленила главное из слов Макса.

— Именно, — кивнул Макс. — К тебе в ту ночь заявилась тварь, которой ни один одаренный не способен повелевать. Ее хозяин — один из хримтурсов. Причем очень сильный и очень умный. Похоже, кто-то из старших.

— Значит, Астрид… — Хельга нахмурилась и замолчала на полуслове.

Макс тоже молчал. Он давал ей время самой сделать неутешительные выводы.

Все, что Астрид написала ей в том письме, это ложь! Или же… Хельга бросила быстрый взгляд на Макса, который расслабленно сидел на стуле, заложив ногу за ногу. Да, он сейчас манипулировал ее чувствами, но в то же самое время все, о чем он говорил, очень похоже на правду.

Хельга никогда не забудет ту мощь магии смерти, эманации которой исходили от темной твари, принесшей весть от сестры. А ведь действительно, какому душелову под силу держать в узде такого монстра?

Она помнила жрецов и ледяных рыцарей, убивавших их людей в той битве у храма. Несомненно, они были сильны, но недостаточно. А вот та странная воительница с черными клинками, которая пронзила сердце Острозубого… Вспомнив алчный сверлящий взгляд той одаренной, ее необычные двухцветные глаза, Хельга невольно поежилась. Неужели Ренар прав?

Она на мгновение закрыла глаза, отгоняя от себя наваждение, а потом решительно взглянула на Макса.

— Ты говоришь странные и одновременно пугающие вещи. Если ты утверждаешь, что те самые ледяные демоны не исчезли из нашего мира вместе со своим повелителем, выходит, что всё, чем мы дорожим: наши семьи, наши дома и этот мир — всё находится в опасности. Если верить байкам моей бабки, хримтурсы из ее сказок несут лишь смерть и вечный холод. И единственные, кто мог противостоять этим монстрам тьмы и ночи, это ауринги. Такие, как ты?

— Что-то вроде того, — пожал плечами Макс. — Но есть небольшое дополнение. Ты теперь тоже ауринг. Доказательство тому — твой золотой источник.

Хельга вздрогнула. Кажется, лишь сейчас она по-настоящему поняла масштабы произошедших с ней перемен и цену, которую ей придется заплатить. Для полноты картины осталось уточнить одну маленькую, но очень важную деталь.

— Ты сказал, что сражался с ледяными демонами? — произнесла она, и Макс кивнул. — Как ты понял, что это был именно хримтурс?

— Наша мана золотая, — ответил Макс. — Они же используют черную энергию смерти. Те, которых я убил, могли создавать из своей маны клинки и копья.

Хельга вздрогнула.

— А еще… — Макс задумчиво потер подбородок. — Хримтурса, когда он приоткрывает свою суть, можно узнать по глазам…

Хельга почувствовала, как в ее висках застучали невидимые молотки.

— Они двухцветные… — прошептала она, наблюдая, как от удивления поднимаются брови Макса.

— Вот значит как… — озадаченно произнес он. — Получается, ты встречалась с одним из них?

Проигнорировав его вопрос, Хельга подалась вперед и решительным голосом спросила:

— Что требуется от меня, чтобы вернуться в Изнанку?

Глава 20

Эрувиль. Королевский дворец.

Полдень выдался тусклым. Свинцовое небо казалось тяжелым, словно вот-вот придавит. Сырой ветер разносил по аллеям запах мокрой листвы. Под редкими шагами влажно хрустел гравий.

Вдоль дорожек замерли подрезанные кусты роз, черные шипы поблескивали застывшими на них каплями. Почки на ветках деревевьев набухли, но не распускались — холод еще держал. Вода в чаше фонтана слегка подмерзла, кое-где на бортиках зеленела слизь.

На перекрестках дорожек дежурили дворцовые гвардейцы: одежда намокла, наконечники копий убраны в кожаные чехлы, взгляды грустные и обреченные. До смены еще далеко.

У одного из фонтанов в глубине королевского парка ждал свою супругу герцог де Клермон. Подол плаща отяжелел от влаги, капли стекали по складкам на сапоги.

Он стоял, как на построении: ровная спина, плечи слегка развернуты. Взгляд устремлен в сторону королевского дворца. На лице ни одной эмоции. Правда, настроение Эдуарда выдавала правая рука, нервно комкавшая перчатку.

Уже подходил к концу первый месяц весны, а он все еще ждал аудиенции у короля. Его вызвали в столицу поспешно, как на пожар, но в итоге складывалось впечатление, будто о нем вовсе забыли.

Однообразные дни сложились для герцога в длинную серую ленту. Он, привыкший всегда действовать и делать несколько дел одновременно, постепенно зверел от вынужденного простоя.

Эдуард, видя, что его игнорируют при дворе, попытался было вручить полный письменный отчет о проделанной работе канцлеру графу де Вержи. Мол, мятеж подавлен, костяк Западного легиона собран, офицерский состав укомплектован. На что канцлер лишь разводил руками и говорил, что не уполномочен принимать такие отчеты. И заявлял, что маршал должен лично доложиться его величеству.

Секретарь Карла тоже не помог. Сообщил, что король занят важными государственными делами. Причем герцогу все эти придворные холуи ясно давали понять, что маршалу де Клермону запрещено покидать столицу, пока тот не отчитается перед его величеством. Замкнутый круг…

Эдуард зло ухмыльнулся. Карлу плевать на его доклад. Наверняка король намного лучше него осведомлен, как обстоят дела в западном легионе. Просто Карл продолжает наказывать Эдуарда, и унижением это сделать намного эфективнее, чем кнутом.

Герцог, разглядывая королевский дворец, заметил движение на широком балконе второго этажа. Он насчитал семь человеческих фигур в темно-желтых нарядах. Маршал уже знал, что это цвета новой астландской партии при дворе, центром которой была дочь покойного Конрада Пятого.

А вот старая астландская коалиция распалась. Послы и сторонники Оттона Второго изгнаны из страны. Герцог де Бофремон заперт у себя во дворце до окончания расследования причин смерти принца Филиппа. Королева томилась на своей половине. Карл запретил ей показываться ему на глаза.

Эдуард подумал о Луизе, которая не отходила от Беатрис, и тяжело выдохнул. Оставшись подле королевы, она, по сути, выбрала сторону. Как она там держится? Сколько сплетен уже оцарапало ее имя?

Он посмотрел на серое небо. Как же мало у них времени, чтобы рассказать друг другу обо всем. Затем снова перевел взгляд на дворец и заставил себя успокоиться. Главное, у них будет это время.

Разрешение на встречу с женой выцарапали с трудом и с оговорками: «в парке, на виду, недолго». Герцог делал вид, что его это устраивает. Он привык выполнять приказы, но привычка не делала его слепым.

Свои гнев и ярость он припрятал