Дети Доброты - Мила Бачурова

когда было? Сколько лет прошло, давно уж сами всё умеем. И кабы в других посёлках ткани меняли сами, куда богаче жили бы. И меняли бы на то, что нам нужно, а не хватали бы без разбору, что Шаман привезёт.

— Шаман слушал Мать Доброты! Её мудрость безгранична, и только Ей ведомо, в чём вы на самом деле нуждаетесь.

— Вот заладил, — сплюнул Павел. — Ей, может, и ведомо. Только ведун пропал! И дальше, я так мыслю, самим соображать надо, как жить.

— А вот это верно мыслишь, — Серый согласно кивнул. Протянул Павлу руку. — Да вставай, не ссы! Не будешь быковать, так и я не трону.

Павел, недоверчиво глядя на него, поднялся. Проворчал:

— А чего налетел тогда?

— А чтоб ты понял, что тут и без Шамана на тебя управа найдётся, — ухмыльнулся Серый. — И чтоб за базаром следил — в гости пришёл, всё-таки. Я уже сказал, что мы скоро уйдём. Мы здесь вынужденно, своих дожидаемся. Когда уйдём, никому мешать не будем. Но пока живём тут, это и наш дом тоже. И вести себя в нём надо прилично, нечего на хозяев хлебало разевать. Ясно?

Павел насупленно промолчал.

— А про лён, — продолжил Серый, — я считаю, всё верно ты говоришь. Вы сеяли, ухаживали, обрабатывать будете — значит, и ткани ваши.

— Во! — вскинулся Павел. — Пришлый, и тот понимает!

Толпа за спиной у Серого недовольно загудела.

— Что не так? — резко обернулся он. — Привезут вам по осени ткани, обменяют на овёс да кукурузу — чем плохо? Неужто без Шамана договориться не сумеете, сколько взять да сколько за это отдать?

— Сумеем, — подала вдруг голос Мария. — Это будет... справедливо.

Георгий зыркнул на женщину, как на предательницу.

— Нам не нужно ни с кем ни о чём договариваться! Шаман вернётся, снова понесёт людям мудрость Матери Доброты, и всё будет, как раньше.

— Посмотрим, — набычился Павел

— Верно, — торопливо вмешался Серый. — Вернётся — посмотрите. А пока не вернулся, можно и своей головой подумать маленько. Она всё ж таки не только для того, чтобы панамку носить. Так ведь? — подмигнул Павлу.

Тот машинально поправил головной убор — здесь, на юге, мужчины действительно носили что-то вроде панам, матерчатые шляпы с неширокими полями, — и вдруг усмехнулся.

— Ох, и ушлый ты парень! У вас на севере все такие?

— Через одного, — подмигнул Серый. — Отец мой, к примеру — жуть до чего серьёзный. Он, кстати, раньше тут... жил. Не встречал?

Павел покачал головой:

— Не доводилось. Да мы раньше с посёлка не больно и вылезали. Слыхали краем уха, что Шаман северян приютил, но... Стой. — Он вдруг нахмурился. — Как ты сказал? Отец?

— Ну да. — Серый не сразу сообразил, чему Павел так удивляется.

— Небесный? — уточнил тот. — Воспитывал тебя?

— Ну... и воспитывал тоже, понятное дело. Но в Лунном Кругу меня не находили, если ты об этом. У нас по старинке всё. Детей женщины рожают.

Павел переглянулся со своими. Толпа за спиной у Серого снова загудела.

— Вот! — торжествующе объявил Георгий. — Шаман говорил об этом. Они погрязли во грехе! На севере царствуют злоба, ненависть и разврат. Ты видишь у него оружие? — он брезгливо ткнул пальцем в пистолет на поясе у Серого. — Он набросился на тебя! Он рождён обычной женщиной, воспитан в злобе и гордыне. Он...

— Да погоди ты, — словно от надоедливой мухи, отмахнулся Павел. И опять повернулся к Серому. — То есть... у вас всё так, как было раньше? До того как мир перевернулся?

— Ну да. Пока вас тут Материными сказками кормили, у нас мозгами шевелили. Долго ничего не получалось, дети не рождались почти восемнадцать лет. Я — первый, кто родился. Зато после меня... — Серый улыбнулся. — Сейчас уж и со счёта сбились, сколько.

— Правда? — ахнул один из сопровождающих Павла.

— Правда, — подтвердила Эри. Пробилась сквозь толпу и встала рядом с Серым.

— Ты гляди-ка, — всплеснул руками всё тот же сопровождающий, — и девочка ещё! Да светленькая какая...

Серый развёл руками.

— Игра генов, — отбрехался умным словом. — А к нам — я бы вас пригласил, чтоб своими глазами поглядели, да разве ж вы соберётесь?

— Может, и соберёмся, — помолчав, серьёзно сказал Павел.

Распрощались уже совсем мирно. Соседи ушли.

Глава 20

Серый

— Ты чего молчишь-то всё?

Эри вела себя непривычно тихо. И когда они возвращались домой с поля, и пока собирали на стол — опостылевшие до смерти тушёные овощи, сыр и прочую дрянь. Мясо Серому уже во снах грезилось.

Эри дёрнула плечом. Отложила ложку.

— Я потом поем. Не хочется. — Встала.

— А ну, сядь, — приказал Серый. — Что случилось?

— Ничего.

— Не ври.

— Ничего! — Эри метнула на него сердитый взгляд. — Прекрати меня допрашивать!

— Дак, а кому ж тебя допрашивать, если не мне? С кем ты тут ещё поговорить-то можешь?

Глаза Эри наполнились слезами. Серый болезненно поморщился.

— Вот только без этого, ладно? Не хочешь разговаривать — хрен с тобой. Только реветь не надо, без тебя тошно.

— А мне-то как... — Эри опустилась на стул. Подняла глаза на Серого. — Ты... не понял, да?

— Что?

Эри не ответила. Смотрела на него, всё тем же отчаянно-беспомощным взглядом. И он вдруг догадался. Медленно проговорил:

— Соседи... Павел этот. Он ведь не сам по себе унялся?

— Не сам. — Эри отвела глаза. — Когда ты его... когда он упал, я испугалась. Их трое, ты один. Да ещё Георгий этот... Ты не чувствуешь — а я-то чувствую! Если что, он бы тебе не помог. И никто бы не помог.

Серый хмыкнул.

— Удивила, тоже. Они меня разве что похоронить помогут. — Он помолчал. Задумчиво протянул: — А я ещё думаю — надо же, как он быстро утих! Даже башкой об землю стучать не пришлось. А это ты подсуетилась, оказывается.

— Я.

— Ну, и? Чего теперь-то? Не жрать и ходить надутой?

— Ты не