Драконий век - Д. Дж. Штольц

Он склонил голову в знак сочувствия:

– Но разве я не предупреждал вас? Впрочем, что тут скажешь. Вы уже вкусили последствий. После того как обстановка обострилась и Филипп укрыл Мариэльд от взора Гаара, мне пришлось сделать вид, что я готов предать. А я никогда не предавал клан! – Горрон страдальчески улыбнулся, точно мученик. – Я вымолил у Гаара клятву для нашего спасения. Тебя, Филипп, не тронули, хотя собирались… Что было бы, не сделай я этого? Все мы прекрасно понимаем, что и тебя, и твою дочь, и весь клан убили бы. Ведь Гаар мстителен… При своей холодности от тоже живет страстями, как бы ни пытался демонстрировать обратное. Однако одержанная мной победа была не победой, а просто отсрочкой от погибели: клятву дали, точно бросили, без деталей и уточнений. Вопрос нескольких десятилетий, когда нас бы стерли с лица Сангомара. А кто убережет от мстительного джинна? – продолжал герцог. – Правильно, только другой джинн! Понимая, что у них нет предводителя, что не все относятся к нам с предубеждением, я переговорил с несколькими из них. Конкретно с Ямесом и Фойресом, которые, похоже, приходятся друг другу братьями или… двумя половинами одного целого. Они поведали, как произошло Слияние, как их Мать рассеялась повсюду. Этот мир не единожды переживал Слияния! Они готовятся к следующему витку! Ямесу не хватает сторонников, которых не сведет в могилу болезнь или старость, – пришлось примкнуть к нему в обмен на покровительство и защиту всего нашего клана.

– Зачем ему покровительствовать нам, если это настроит Гаара против него? – только и спросил граф, который доселе хранил хмурое молчание, давая герцогу возможность объясниться.

– Потому что они видят в нас сторонников при следующем Слиянии, а вот Гаар – нет, – пояснил герцог. – Я скрывал эти договоренности. Они бы не нашли поддержки в клане. Летэ слишком стар. Пайтрис слишком безразлична. Теорат слишком мелочен. Марко слишком неуступчив. Амелотта слишком обижена. Барден слишком недоверчив. А твои чувства к джиннам я понимаю и принимаю.

Филипп покачал головой:

– Мои чувства не имеют никакого значения. Раз вам удалось уберечь наш клан, то это стоило того. Надо полагать, что вас как нового главу избрали на всеобщем собрании?

– Какое собрание? О чем ты? – Горрон не смог сдержать улыбки. – Летэ мертв. Пайтрис мертва. Никому нет дела до клана! В тот же день, когда мы перебили и захватили в плен южан, Барден предложил мне заняться кланом. Причем даже не предложил. Скорее, пригрозил… Он помогает, но, скажем так, в пределах своего грозного характера, и норовит уехать. В твоем Солраге, а также в землях Теората Черного и Амелотты де Моренн уже мои наместники. Так, о ком я еще не упомянул? Марко пока здесь, и он не против моей кандидатуры. Ольстер во всем согласен с Барденом, но порывается передать дар кому попало, лишь бы передать его. Остальные… Ну, остальные ничего не возразили. Считай, единогласным молчанием одобрили… – И он развел руками.

– А клятвы на крови вы уже принесли? – граф забеспокоился, что все пропустил.

– Нет, Филипп! Клятвы не спасают от предательств! Такие, как Теорат, всегда найдут способ, сколько правил ни выдумывай. Если я направлю клан по старой дороге, то она опять приведет нас к обрыву, так что жить как прежде не получится.

Нельзя сказать, что Филиппа это обрадовало. Он не представлял, как теперь быть вне клановых законов, как договариваться со смертными людьми, которые доселе казались ему птенцами, выпадающими из гнезда и разбивающимися, так и не научившись летать. Разве можно жить, полагаясь на отношения с ними, а не на вампирский свод правил? Разве можно отказаться от тысячелетних обрядов и клятв на крови? Однако пусть сердцем он был не согласен, но ясным умом понимал, что Горрон де Донталь поступает правильно.

Выслушав, как Горрон прибрал к рукам золото пленников, часть которого не успел вывезти Теорат, получил выкупы и не только расплатился по клановым долгам, но и изрядно пополнил казну, старый Филипп поблагодарил его. Он поднялся из-за стола. На его лице читалась беспокойная усталость. И дело даже не в том, что он не до конца оправился после сожжения драконом, а в том, что утомился скорее душой, так что покинул пещеры Филипп в первую очередь, чтобы побыть наедине с собой и подумать над переменами в клане и мире.

* * *

Уильям и Горрон дождались, когда слуга проводит Филиппа из зала и пройдет немного времени. В глазах молчаливого Уильяма явно читалось желание поговорить, поэтому, будучи вампиром деликатным, герцог сидел и глядел на стены вокруг себя, чтобы убедиться, что их точно не услышат. Позже он поднял глаза на гостя, который развязно облокотился о стол рядом, и спросил:

– Что такое, Уильям? Вы хотите поговорить о чем-то?

– Знаете, – сказал Уильям, – все в вашем рассказе красиво, господин Донталь. Такого, как вы, благородного правителя, искреннего и доброго друга, не найти во всем мире. Я согласен с тем, что поступил глупо, не приняв вашу руку помощи во дворце Элегиара. Я – кузнец своих несчастий. Но ведь даже прими ее, я бы все равно погиб от вашей же руки.

– О чем вы? Не понимаю, – ответил герцог. – Почему вы должны были погибнуть от моей руки?

– Понимаете… Все вы понимаете… По вашим словам, вы стали сторонником Ямеса и Фойреса совсем недавно, но у меня складывается впечатление, что это длилось еще с давних времен… Как так получилось, что именно в вашем герцогстве Донт был один из входов в усыпальницу джиннов, где меня переродили обрядом? Веками вы не покидали этих земель. Правили ими. А в определенный момент отодвинулись от трона, отчего ваше личное королевство сразу попало к Ямесу. Помимо этого, вашими же усилиями Филипп вышел на тропу вражды с Мариэльд де Лилле Адан и получал от вас сведения, как поступать дальше. Сами же вы оставались в стороне, с чистыми руками, пока Филипп выполнял за вас всю грязную работу. К тому же Ямес не только не убил его, но и подсказал насчет сущности Мариэльд. Вы действовали с Ямесом, а точнее Фойресом, сообща, не так ли?

Уильям увидел, как герцог попытался воспротивиться, но не позволил ему:

– Подождите. Это еще не все. Все эти годы вы носите на безымянном пальце кольцо – символ родства с семейством Тастемара. Но ведь это непростое кольцо. Во время отравления на пиру вы скинули его. Оно разбилось. Теорат оказался неглуп и показал его магам. Те подтвердили, что его зачаровали. А если мы проверим ваше новое кольцо, – он бросил взор на похожее кольцо на пальце герцога, – не окажется ли оно таким же, а? Не прячьте руку, я стал чувствовать магию куда тоньше, поменявшись. С этим кольцом вы позвали на помощь, – Уилл склонился поближе к Горрону, нависая над ним. – Джиннов никто не застал, но это не значит, что их не было в замке. Однако вернемся к предательству Теората. Вы воспользовались им, причем так умело, что клан теперь полностью в руках Ямеса и Фойреса. К тому же не скрепляли родства кровью, чтобы принимать и исключать членов клана по своему усмотрению. Как удобно будет передавать преданным сторонникам Ямеса и Фойреса бессмертие, чтобы они исполняли чужую волю веками! Единственное, чего я не понимаю, зачем вы убрали Мариэльд де Лилле Адан и, судя по всему, Гаара? Чтобы поделить власть между собой? Или они помешали вам?

– Иногда совпадения просто совпадения, – Горрон улыбнулся.

– А иногда это результат умелых интриг, особенно когда интриганам тысячи лет и они знают в этом толк…

Горрон покачал головой:

– Уильям… Уильям… Все это следствие вашего пребывания во дворце… После такого интриги придумываются даже там, где их нет, а искренность принимается за актерскую игру. Я всегда был милостив с вами, вы важны Филиппу! Я был одним из ваших друзей. И ладно, если бы вы принесли доказательства. Так вы оговариваете меня одними лишь догадками, без подтверждения… Тем более я показывал свою