Ученица Злодея - Ханна Николь Мерер

предел – согни чуть сильнее, и хрясь! Когда он коснулся губами Эви, он оказался сломан, разбит. Обе его руки легли ей на щёки, нежно лаская на контрасте с лихорадочным поцелуем.

Он знал, что пожалеет об этом: что потерял контроль, что сдался – сдался ей. Он сопротивлялся. Он всей душой сопротивлялся желанию быть рядом с ней, желанию обладать ею. Но она была неотвратима – с первой секунды их встречи и каждую секунду после неё.

Он любил её. Это было нескончаемое эхо, которое он поклялся никогда не произносить вслух. И конечно, потом, когда он отстранится и начнёт неуклюже извиняться, путаясь в словах, чтобы обойти правду, он возненавидит себя за то, что попробовал Сэйдж на вкус.

Но не теперь.

Теперь он просто наслаждался, отдавая каждый грамм любви, о которой не мог сказать, этой секунде, этой женщине, этому поцелую. Она не шелохнулась, не отстранилась – но и не поцеловала его в ответ, если на то пошло, и он так оторопел, что прервал поцелуй.

Как он мог? Наверное, перепугал её до смерти. Она застыла в его руках. Он сделал широкий шаг назад, отодвинулся.

– Сэйдж, – охнул он, – прости…

– Сбылось, – сказала она, глядя на него затуманенными глазами. – Я думала, никогда не сбудется.

Эти слова поразили его, хотя он не смог бы объяснить почему.

– В смысле?

Взгляд Сэйдж метнулся к окну, к звёздам, и тут он вспомнил. Первая неделя. Поздний вечер в офисе. Её желание.

«Расскажу, когда сбудется».

Он не мог осознать, что она такое говорит, что значат её слова. Его мозг, обычно такой организованный, такой эффективный, сбоил.

– Ты загадала… Твоё желание…

Она бросилась к нему, прижалась губами. Он распахнул глаза, глядя, как Эви цепляется за его плечи, словно ей нужно за что-то держаться. Словно ей нужен он.

На этот раз замер Тристан.

«Честно говоря, игра в салочки такая себе».

Но когда она застонала ему в губы, он весь оттаял.

Остался только жар.

«Расскажу, когда сбудется».

Издав низкий звук, зародившийся где-то в глотке, он обнял её, прижал к себе. Всё началось как нежная страсть, а перешло в дикое желание. Он был создан для самоконтроля, а эта женщина, кажется, была создана, чтобы отнимать его у Тристана.

И Тристан ей позволил.

Она обхватила пальцами его затылок, поигрывая волосами у загривка, и было… Так. Блин. Приятно.

В ответ он схватил её за волосы, торопливо, но нежно потянул, открывая шею. Открыв глаза, увидел, что светлые глаза Эви потемнели, а веки полуприкрыты.

Его губы нашли бьющуюся жилку у неё на шее и усеивали это место поцелуями, пока он прислушивался к её реакциям. Хотел убедиться, что всё правильно, что с ней всё в порядке.

Слегка прикусил кожу, и Эви охнула, а потом вздохнула ещё раз, когда он приласкал это место языком.

«Это слишком, – предупредил разум. – Заходишь слишком далеко».

Плевать. Он тонул в Эви, упивался ею. Хотелось поселиться здесь, целовать её до конца дней своих – и этого вдруг оказалось недостаточно. Он хотел большего. Его губы снова накрыли её рот, Тристан подхватил её под колени, приподнял и аккуратно усадил на стол, оказавшись между её бёдрами.

Чёрное платье задралось чуть выше колен. Тристан схватил её за бёдра сквозь мягкую ткань, запечатлевая их форму в памяти. Ибо когда его опустят в землю, когда он больше не будет считаться зловещим повелителем этих земель, он заберёт с собой одно лишь это воспоминание.

Не прерывая поцелуя, он принялся водить руками по контурам её тела – начинал с шеи, где задержался пальцами, мучая себя самого. Нырнул ниже, бережно провёл ладонью по груди. Эви охнула, и он поцеловал её глубже.

Но жажда внутри унялась, и он вновь коснулся её лица. Нежно поцеловал, как мечтал каждую ночь, как всегда хотел, как представлял с того самого раза, когда впервые увидел её в Ореховом лесу. Её мягкие руки и задорную улыбку. Её тихий вызов.

И разумеется, именно в этот момент, когда он наслаждался ею – когда не был готов остановиться и поразмыслить над тем, что натворил, какую линию только что пересёк, – из-за приоткрытой двери в коридор донёсся испуганный голос:

– Кто там? Я вооружён!

Их застукали.

Глава 47

Эви

Эви не была склонна к мелодраме (вообще-то была), но вот пугалась довольно легко. Так что, когда какой-то голос разрушил самый эротичный и страстный момент её юности, она закричала. Очень громко.

Дверь распахнулась, на пороге стоял какой-то человек. В темноте коридора черты лица разобрать было невозможно, впрочем, это не имело значения. Тристан уже бежал к нему, однако человек исчез прежде, чем босс достиг двери.

– Стой тут, Сэйдж! – крикнул Тристан.

Эви фыркнула:

– Ага, конечно.

Она спрыгнула со стола, приземлилась на подкашивающиеся ноги. Коленки подламывались – подумать только, от какого-то жалкого поцелуя.

Хотя, конечно, ничего жалкого в этом поцелуе не было.

Всё пытаясь отдышаться, Эви схватила с тумбочки свечу и бросилась в коридор за ними. Чужак спрятался в папином кабинете, но босс, не колеблясь, вбежал следом и прижал незнакомца к полу, крепко держа за горло.

В камине горел огонь – странно: Эви думала, что её прежнее жилище заброшено. Несмотря на ужасные вещи, произошедшие в этой комнате, здесь было тепло. У Эви горели щёки, но сердца коснулся холодок, который она попыталась отогнать.

– Сэр, вы… Эй! – Она узнала человека, сразу же узнала.

– Дуралей ты никчёмный! – закричал Тристан прямо в лицо противнику, рвано вздохнул и выпустил его горло. – Я же мог тебя убить.

Тот поднялся на колени, кашляя и растирая горло.

– Ну, никто бы не удивился, да, братец?

Малькольм Маверин несильно изменился, если не считать того, что длинные, роскошные каштановые локоны были теперь коротко острижены. Он был всё такой же широкоплечий, такой же смешливый и всё так же любил доводить старшего брата до белого каления.

– Малькольм, не хочу задеть тебя или показаться плохой хозяйкой… – начала Эви, протягивая ему руку, – но что ты делаешь в моём доме?

Малькольм потёр голову, взялся за руку и встал.

– Давайте налью вам по стакану, а потом всё расскажу? Боюсь, без жидкой смелости будет слишком неприятно.

Он подошёл к буфету, которого, кажется, раньше тут не было, и налил три полных стакана.

Идея оказалась отличной. Тело Эви успело воссоединиться с разумом, хотя обе части, кажется, сошлись на том, что она до сих пор наверху, целуется с