Император Пограничья 16 - Евгений И. Астахов

Герасим рубил яростно, вкладывая в каждый взмах не только силу мышц, но и магию. Там, где его клинок рассекал воздух, оставались белёсые шрамы — замёрзшая влага, висящая в пространстве призрачными лентами. Он пытался достать меня широкими размашистыми ударами, использовал преимущество в длине оружия.

Я парировал, уклонялся, отвечал короткими точными выпадами. Рукоять Фимбулвинтера привычно лежала в ладони, и я чувствовал каждую вибрацию, каждый отголосок вражеского удара.

Тысяча битв за плечами. Я сражался с врагами, которые не чувствовали боли. С мастерами меча, чьи клинки двигались быстрее глаза. С магами, способными испепелить человека одним взглядом. Герасим Строганов был силён — для Магистра мирного времени. Но он никогда не стоял на настоящем поле боя, где секундное промедление означает смерть.

Разница была в глазах. Он смотрел на меня с яростью и страхом. Я смотрел на него как на задачу, которую нужно решить.

Я позволил ему атаковать ещё несколько секунд, изучая его технику. Потом использовал Императорскую волю.

— Признайся в своих грехах.

Приказ ударил в сознание графа, как таран в ворота. Я видел, как побелели его костяшки на рукояти сабли. Как вздулись вены на шее. Как задрожали губы, готовые выплеснуть слова против воли хозяина.

Но он не заговорил.

Крепкий орешек. Воля, закалённая годами придворных интриг, — это тоже своего рода броня. Не такая надёжная, как настоящая сталь, но достаточная, чтобы выдержать первый натиск.

Что ж. Придётся действовать иначе.

Я перешёл в контратаку.

Фимбулвинтер описал дугу, и Строганов едва успел отбить удар. Второй удар заставил его отступить. Третий — потерять равновесие. Я не спешил, не злился. Просто методично разбирал его защиту, как мясник разделывает тушу.

— У меня есть свидетель, — произнёс я между ударами. — Доктор Арвид, личный лекарь покойной княгини. Помните такого? Он готов подтвердить, что ваша сестра Елена отравила Ирину Голицыну.

Строганов парировал очередной выпад, но я видел, как расширились его зрачки.

— Ложь.

— И ещё я смогу доказать то, что вы наняли создателя тех убийц. Мертвецов, которых кто-то поднял некромантией и натравил на Сигурда.

— Чушь! — Герасим попытался контратаковать, но я отбил его саблю с такой силой, что он отлетел на два шага, заскользив по ледяной корке. — Зачем мне убивать шведа?

— У вас было две причины, граф.

Удар. Парирование. Контрудар, который Строганов едва отбил.

— Первая: вы перестраховщик. Если оставался хоть один шанс, что Сигурд может победить на дуэли — с вами или со мной, — значит, нужно было его убрать. На всякий случай. Вдруг он окажется сильнее, чем выглядит?

Я усмехнулся. Данная семейка была весьма осторожной и гнилой.

Герасим стиснул зубы. Его сабля дрожала — он вкладывал всё больше сил в защиту, и на магию уже не хватало концентрации.

— Вторая причина, — невозмутимо продолжил я, — связана с тем, чего вы пытаетесь добиться от Василисы. С тем, ради чего вы её шантажируете.

На этот раз граф не смог скрыть реакцию. Его лицо дрогнуло.

— Вы хотите, чтобы она вышла замуж за вашего сына. Верно?

Молчание было красноречивее любого ответа.

— Вы хотели убрать Сигурда, потому что почувствовали: княжна влюбляется в этого шведа. Хотели расчистить путь для своего отпрыска. Убрать неизвестную переменную. Молодая девушка могла натворить глупостей, поддавшись эмоциям. Плюнуть на ваши угрозы и ответить отказом. Так вы сочли, не правда ли?

Строганов отступал. Его дыхание стало тяжёлым, на лбу выступил пот. Он использовал все ресурсы — физические и магические, — чтобы защищаться от моего натиска. И в этот момент я ударил снова.

— Скажи правду!

Императорская воля обрушилась на него, как лавина. В прошлый раз он устоял, потому что был готов. Теперь — нет. Слишком много сил уходило на защиту от меча, на поддержание концентрации, на контроль над собственным страхом.

Губы Герасима разжались против его воли.

— Да, — выдавил он. — Да, я нанял их. Да, я хотел… хотел убрать шведа. Расчистить путь для Игоря.

Его глаза расширились от ужаса, он не мог поверить, что только что признался.

Я не дал ему времени опомниться. Финальный удар — и Фимбулвинтер замер у его горла. Лезвие из Ледяного серебра едва касалось кожи, но граф чувствовал исходящий от него смертельный холод.

— Бросьте саблю.

Клинок звякнул о землю.

— А теперь слушайте внимательно, — произнёс я. — Вы немедленно прекращаете шантаж. Забываете о Василисе. Забываете о своей сестре. Закрываете эту тему навсегда.

Строганов смотрел на меня, не мигая. В его глазах плескались ярость и страх — два чувства, которые редко уживаются вместе.

— И последнее, — добавил я. — В будущем я однажды попрошу вас об услуге. Вы её исполните.

— Или? — прохрипел граф.

— Или прямо сейчас я отрежу вам голову и опубликую доказательства того, что ваша сестра отравила княгиню Ирину. Скандал уничтожит род Строгановых. Кто будет с вами торговать? Кто доверит вам свои деньги? Ваши должники разбегутся. Ваши союзники отвернутся. Через год от вашего рода останется только имя в учебниках истории.

Герасим побледнел. Кровь отхлынула от его лица, оставив восковую маску.

— Вы блефуете.

Я позволил себе мрачную улыбку.

— Проверьте. Как это уже сделали Елецкий, Крамской и Сабуров. Результаты им не понравились.

Повисла долгая пауза. Граф смотрел мне в глаза, пытаясь найти там хоть тень неуверенности. Не нашёл.

Я не блефовал. И он это понял.

— Хорошо, — выдохнул Строганов. — Я… принимаю ваши условия.

— Правильный выбор.

Я чуть отвёл меч, но не убрал его полностью.

— Ваша сестра останется в памяти как жертва несчастного случая. Строгановы сохранят репутацию. Однако не стоит заблуждаться — вы получили не помилование, а заморозку приговора. Ваша жизнь отныне принадлежит мне.

Граф сглотнул. Его кадык дёрнулся под лезвием.

— Если вы попытаетесь отомстить, — продолжил я, — через наёмников, через яд, через что угодно — я найду вас. И тогда не будет ни переговоров, ни компромиссов.

Я видел, как его пробрало. Герасим Строганов был матёрым хищником, который избавился от собственного брата, чтобы сохранить род. Вот только между человеком, который отдаёт приказы об убийстве, и тем, кто убивает сам, лежит пропасть. По его глазам стало ясно, что он это осознал. Увидел вереницу мёртвых, уходящую во мрак. Тех, кого я отправил на тот свет так же легко, как сейчас беседую с ним.

— Последнее, — произнёс я. — Кто предоставил вам отряд наёмников?

Строганов помедлил. В его глазах мелькнуло что-то похожее на облегчение — словно этот вопрос был менее опасным, чем предыдущие.

— Я не знаю его имени. Ещё