Кремлевский кудесник - lanpirot

Черты были правильные, правда, немного резкие, а в уголках губ залегли две глубокие складки — следы либо привычной усмешки, либо постоянного напряжения. Я попытался улыбнуться. Отражение криво и неохотно скривило рот. Ну, мне так показалось. Жутковатое чувство…

Я владел этим лицом, но абсолютно не чувствовал его и не признавал своим. И да, в нем отчётливо улавливалось сходство с Русланом Гордеевым. Они явно состояли в родстве.

«Владимир, я активировала базовые моторные и речевые шаблоны Гордеева, — снова прозвучал голос Ланы. — Это должно помочь в первичной адаптации и снизить риск несоответствующего поведения. Вы так быстрее свыкнитесь с этим телом».

«Спасибо, — мысленно ответил я. — А что с памятью? Семья, друзья? Без этого я слепой котенок».

«Работа продолжается. Доступ к личным воспоминаниям требует больше времени и, желательно, наличия мощных триггеров. Рекомендую осмотреть комнату более детально. Личные вещи могут послужить 'ключами».

Я окинул взглядом свое новое жилище. Кроме документов, в комнате должно было быть что-то еще, что-то личное. Я начал с простого — с карманов пиджака, висевшего на спинке стула. Внутренний карман был пуст, а в боковом лежала пачка болгарских сигарет «Родопи» и зажигалка.

Я машинально потянулся за сигаретой, но вовремя остановил себя — это не моё желание. Курение, похоже, одна из привычек Гордеева, к которой мне, некурящему, предстояло «привыкнуть», искусно её имитировать — начинать курить я не собирался. Но надо, по крайне мере, на первых порах, чтобы не вызывать подозрения.

Затем я открыл дверцу нехитрого шкафа. Висело несколько рубашек, пара брюк, еще один форменный китель, только старый, заношенный, еще с погонами старшего лейтенанта и гражданский пиджак. Все добротное, кроме кителя, но без особых изысков.

И больше ничего лишнего. Ни фотографий, ни безделушек. Похоже, Родион Гордеев был человеком строгим и аскетичным, не склонным к сантиментам. Либо такие вещи остались на его старом месте жительства, откуда он съехал в эту общагу после развода с женой. И теперь всё его время занимает только работа, как мне и рассказывал Руслан.

В этот момент в дверь постучали. Три резких, отчетливых удара. В висках эти удары тут же отозвалось колоколом, а желудок сделал попытку вывернуться наизнанку. Черт! Да когда же успел вчера так накидаться? Похмелье, которое я старательно игнорировал, разом накрыло с новой силой.

Сквозь зубы я мысленно выругался всеми известными мне словами, оценивая расстояние до двери как марафонскую дистанцию.

— Ох-ох-ох… — пыхтел я, продвигаясь к двери. — Чё ж я маленький не сдох? Отрубите мне кто-нибудь эту башку…

И на эту ругань мгновенно отозвалась нейросеть, беззвучно и ясно прозвучав в сознании:

«Владимир, я могу временно заблокировать нейронные пути, ответственные за обработку болевых сигналов от похмельного синдрома. Это облегчит ваше физическое состояние».

Я замер на полпути к двери.

«ЧТО⁈ И ты это только сейчас вспомнила? Да я же реально помирал последние полчаса!»

«Владимир, это вы сами только что сформулировали запрос, соответствующий моим протоколам вмешательства в сенсорное восприятие пользователя, – невозмутимо парировала Лана. — До этого вы выражали недовольство исключительно в форме нецелевых ругательств, не содержащих конкретных указаний. Я же, напомню, нейросеть, а не экстрасенс. Мне нужны четкие команды.Напомню вам протокол 14-B, подпункт 'Г»: «Не угадывать желания пользователя во избежание непрошенного вмешательства в его нейробиологию».

«Подпункт „Г“? — Я с силой потер виски. — Похоже твой Разработчик — Руслан, никогда с похмелья не поднимался. Ладно, включай уже свою „анестезию“, пока я не передумал и не решил выброситься в окно, чтобы это всё поскорее закончилось».

«Активирую, - бесстрастно отозвалась сеть . — Вы можете ощутить легкое головокружение».

И буквально через секунду свинцовая чушка в черепе начала медленно плавиться, и грёбанный молотобоец куда-то смылся, оставив мои виски в покое. Давящая боль отступила, оставив после себя лишь странную, слегка ватную легкость. Я тут же вздохнул с облегчением.

«Вот это да… — выдохнул я уже без сарказма. — Вот это торжество современных технологий! Ну, на этот счет мы с тобой еще поговорим!»

«Буду ожидать нашего разговора с нетерпением!»

Тля, да она еще и ёрничает? Эйфория длилась ровно до следующей серии стуков в дверь, на этот раз более настойчивых и, как мне показалось, раздраженных. Тело, уже не отягощенное болью, легко понесло меня к источнику звука. Я щелкнул замком и потянул дверь на себя. На пороге, прислонившись к косяку, стояло… воплощение тоски и разрухи.

Это был молодой человек лет двадцати пяти, но в тот момент он выглядел как минимум на девяносто. Бледное, землистого оттенка лицо, глаза, красные и слезящиеся, смотрели на меня с немым укором, будто именно я был виновником его страданий.

Его некогда пышная шевелюра сейчас напоминала гнездо взъерошенной птицы, а сам он был облачен в мятую рубашку и штаны, в которых, похоже, он и улёгся спать, не раздеваясь. Это был Лёва Дынников, мой подчинённый и, видимо, сосед по общежитию.

— Родь… — просипел он с интонацией умирающего лебедя, а из его рта пахнуло такой мощной волной перегара, что, мне на секундочку показалась, что даже Лана в моей голове вздрогнула (Хотя от меня, я подозреваю, сейчас шибает не лучше). — Ты… небось… тоже еле ноги волочишь и… дышишь через раз?

Он помолчал и судорожно сглотнул, словно пытаясь протолкнуть обратно подступающую тошноту.

— Говорила мне мама — не смешивай, сынок… — произнёс он, и вновь замолчал, а его лицо посерело еще больше.

— Мама тебе другое говорила, — усмехнулся я, — не пей сынок, а то козлёночком станешь!

— А… я смотрю, ты живчиком… Значит, таблетку уже принял с утра… — продолжил он, с тоской глядя куда-то мне за спину.

— Отчего такие подозрения? Может, я похмелился?

Лёва на моих глазах сменил цвет от серого до серо-буро-малинового с явным оттенком зеленцы. Даже рот прикрыл рукой. Некоторое время он стоял неподвижно, лишь слегка подрагивая и стараясь загнать обратно сработавший рвотный рефлекс. К моему глубокому облегчению у него это прекрасно получилось.

— Не-е-е… — наконец произнёс он, немного отдышавшись. — Мы с тобой не первый год — ты не похмеляешься, как и я…

М-да, еще один прокол.

— Всё когда-нибудь случается в первый раз, — пожал я плечами, постаравшись перевести всё в шутку. — Сейчас дам тебе таблетку — у меня, вроде, оставались еще…