Кремлевский кудесник - lanpirot

Я развернулся и направился к тумбочке. Движения были уверенными, боль прошла абсолютно. Лана явно знала свое дело. Я открыл ящик, отодвинул носок и достал заветную упаковку. Таблеток оставалось три штуки. Лёве точно хватит, а уж и без них обойдусь, раз нейросеть разобралась с этой проблемой.

— На, держи! — Вернувшись к двери — Лева не пошел за мной следом, а стоял, привалившись лбом к прохладной стене, выкрашенной зелёной краской, я протянул спасительный препарат своему помощнику.

Лева посмотрел на таблетки с таким благоговением, будто я только что вручил ему ключи от рая.

Он сунул две таблетки в рот тут же, у двери, и принялся с шумом глотать слюну, пытаясь протолкнуть их внутрь без воды.

— Спасибо, Родик… — сипел он. — Выручил… — Он тяжело вздохнул, сделал шаг назад, чтобы пойти к себе, но вдруг замер и прищурил свои красные, слезящиеся глаза.

— Слушай, а ты чего такой… бодрый? И глаза ясные. Не похоже, чтобы тебя вчерашнее вообще зацепило. Но я же помню, как тебя на себе тащил до комнаты…Неужели цитрамон так быстро помог?

— Сейчас и тебе поможет, — пообещал я Дынникову, поглядывая на часы. — Иди-ка приляг на полчасика — нам на службу скоро. И в порядок себя приведи! И зубы обязательно почисть!

— Да… пожалуй… пойду… лягу… — протянул Лёва.

Он развернулся и поплелся по коридору, немного пошатываясь. Я закрыл дверь, прислонился к ней спиной и облегчённо выдохнул.

Первое испытание было пройдено. Теперь предстояло привести себя в порядок и двигаться на работу, где меня ждали новые рифы и подводные камни в виде людей, которые знали «меня» куда лучше, чем я сам. Спустя час, приведя себя в более-менее человеческий вид с помощью ледяной воды и бритвы (с которой пришлось потрудиться, осваивая новые, чужие изгибы собственного лица), я вышел в коридор.

К моему удивлению, Лёва уже поджидал меня. Выглядел он, конечно, не идеально — под глазами все еще лежали фиолетовые тени, а сам он напоминал сильно помятый, но тщательно отглаженный лист бумаги. Однако, в его глазах уже не стояла та посталкогольная жуть, что была там час назад. Цитрамон и короткий сон сделали свое дело.

— Жив? — криво улыбнулся я.

— Вроде…- буркнул он в ответ. — Только мир до сих пор кажется слишком громким и ярким.

Дорога до НИИ заняла не больше десяти минут пешком — это нам повезло, что общага находилась рядом с местом работы. Лёва молчал, сосредоточенно дыша и стараясь не смотреть на блики утреннего солнца в лужах — ночью прошёл дождь. Я же, пользуясь анестезией от Ланы, чувствовал себя если не прекрасно, то уж точно бодрым огурцом, только что сорванным с грядки.

Пройдя КПП, длинный коридор и лестницу в подвал, мы наконец вошли в нашу лабораторию.

Первое, что я увидел, войдя в лабораторию, был не привычный хаос проводов и приборов, а… генерал-майора Яковлева. Он стоял у стойки с оборудованием, заложив руки за спину, и смотрел на нас с Лёвой с таким выражением лица, будто мы опоздали на три часа, а не пришли за десять минут до начала рабочего дня.

Эдуард Николаевич нетерпеливо кашлянул, устремив свой взгляд, тяжелый и пронзительный, прямо на меня.

— Гордеев, ну где тебя носит?

— А в чем дело, товарищ генерал-майор? — Я сделал шаг вперед, внутренне собравшись. — Вроде бы не опоздал.

Яковлев приблизился ко мне и, понизив голос, выложил новость, от которой у меня похолодело внутри.

— Через час, — произнёс Яковлев, бросив взгляд на часы, — нас с тобой ожидает у себя председатель Комитета Государственной Безопасной Юрий Владимирович Андропов. Лично! А ты говоришь, что не опоздал…

Глава 22

Яковлев, не дав опомниться, заставил меня переодеться в форму — сам он тоже был при параде, а затем в буквальном смысле схватив за локоть, потащил меня обратно к выходу. Лёва замер у своего стола с глазами, полными неподдельного ужаса и любопытства.

Мы стремительно поднялись наверх миновали коридоры, и вышли к служебному входу, где нас ожидала, тихо урча двигателем, начальственная «Волга».

— Садись, — бросил Яковлев, указав на заднюю пассажирскую дверь. — Пока едем — думай, что будешь говорить, — посоветовал он мне, обходя машину с другой стороны.

Я нырнул в просторный салон генеральского авто. Воздух внутри приятно пах кожей и хорошим табаком. Генерал резко опустился рядом, отдача подвески заставила автомобиль качнуться. Он отдал короткую команду водителю, и мы тронулись, плавно и бесшумно выруливая на улицу.

Мой мозг лихорадочно работал, пытаясь осмыслить происходящее. Андропов. Лично. Из-за вчерашнего инцидента с детьми… Что ж мне ему говорить-то? Внезапно в салоне раздался резкий, пульсирующий звонок. Яковлев неторопливо снял трубку встроенного в салон аппарата спецсвязи.

— Яковлев… Уже в пути… Так точно… Понял, Юрий Владимирович!

Эдуард Николаевич положил трубку и на несколько секунд замер, глядя в пустоту. Его лицо, обычно непроницаемое, выражало крайнее изумление. Затем он резко наклонился к водителю:

— Андрей, меняем маршрут. В Кремль.

Машина, почти не сбавляя хода, описала плавную дугу на перекрёстке и рванула в сторону Красной площади.

— Эдуард Николаевич, что случилось? — не удержался я и задал вопрос генералу.

Яковлев медленно повернул ко мне голову. В его глазах читалась та же растерянность, что и у меня.

— Видимо, Родион, твои весьма нетрадиционные методы поиска пропавших детей удивили не только меня, — поделился он своими соображениями. — Моим докладом Андропову заинтересовались на самом верху. Сегодня, Родион Константинович, ты познакомишься не только с Председателем КГБ СССР, а с самим Генеральным секретарём ЦК КПСС — Леонидом Ильичом Брежневым.

Что? Брежнев? Генсек? Лично? К такому повороту событий я оказался совершенно не готов. Однако, где наша не пропадала? Пообщаемся и сильными мира сего.

Вскоре мы пронеслись через Боровицкие ворота, и оказались за стенами Кремля — в самом сердце советской империи. Миновав несколько КПП, где наши документы проверяли с дотошностью, граничащей с маразмом, мы, наконец, оказались в приёмной генерального секретаря.

Пришлось подождать минут двадцать, до того, как дверь в кабинет открылась, и нас с Яковлевым пригласили войти. Кабинет был огромным, но не слишком роскошным, как я это себе представлял. Он выглядел скорее монументальным. За длинным столом