Разгильдяй - Сергей Николаевич Чехин

он вообще я не знал, поэтому упорно мял листья навстречу солнцу. Сколько предстоит пройти: десять верст, сто, тысячу? Не разминусь ли дальней дорогой, ведь «иди на восток» — не самая точная навигация, но мне было все равно, я шел, потому что не мог стоять, потому что любое промедление заставляло обращать внимание на боль и свербящее сердце.

Где-то пару часов спустя, когда бледный шар скатилсяс зенита, услышал звуки недалекой битвы — конское ржание, гулкие крики и треньканье тетивы. Шум вывел к тракту — петляющей меж дубов грунтовке, столь узкой, что кора белела стесами на каждом повороте. Посреди дороги стояло чудо местечковой техники, подобного которому встречать еще не доводилось — похожая на товарный вагон повозка о шести колесах, запряженная четверкой крепких северных лошадок.

Скакунов облачили в стеганые попоны чуть ли не до самых копыт, на головах виднелись кожаные шлемы, но и эта броня показалась недостаточной для здешних мест, и на боках тружениц покачивались сколоченные из досок щиты, отдаленно напоминающие танковые экраны. И мера была не лишней — в досках торчал добрый десяток стрел с красным оперением, еще столько же усеяли укрепленный корпус повозки и число их с каждой минутой лишь росло. Боевой фургон с двух сторон окружил конный разъезд лоялистов в два десятка луков и, прячась за стволами, посылал в цель снаряд за снарядом.

Противники не оставили прихвостней Забара без достойного ответа — из откидных лючков на крыше то и дело высовывались рыжие макушки, а вслед за ними — короткие, но мощные арбалеты. Неизвестно, скольких бойцов лишились караванщики (и лишились ли вообще с такой-то броней), но прелую листву украсили алыми плащами пятерка воинов в кольчугах.

Что же, самое время вспомнить расхожую земную присказку о врагах моего врага. Дабы не искушать судьбу и не испытывать едва вернувшийся дар на прочность, подкрался поближе к тракту и привалился плечом к молодому дубку. Прежде чем меня заметили, над полем брани громыхнуло так, что если бы не намотанные на оси и спицы веревки с грузилами (вот как всадники остановили такую махину), то перепуганные лошадки унеслись бы прочь быстрее болида. Но даже гривастые тяжеловозы не сумели сдвинуть с места фургон с заблокированными колесами, зато кони стражников хором заржали, вскочили на дыбы и унеслись прочь не разбирая дороги, сбрасывая седоков а то и вовсе напарывая на ветки и сучья.

Лишь половине из всего отряда удалось удержаться в седле и совладать с животными, но, правда, всего на чуть-чуть, пока я не перевел дыхание и ударами ураганного ветра не развесил на кронах оставшуюся дюжину. Убедившись, что опасность миновала, подошел к странной повозке с видом побитого нищего — сутулясь, хромая и грея ладони под мышками. Из головного люка выглянула девушка средних лет с хищным взглядом тертого жизнью бродяги и в то же время с миловидным широким лицом, усыпанном веснушками и обрамленным каре огненно-рыжих волос.

Из центрального люка высунулась точная копия зеленоглазой красавицы, только стриженная под мальчика, а из третьего — кормового — показалась близняшка с конским хвостом. Вся троица носила кожаные жилеты с тонкими лепестками наплечников и тяжелые черные плащи. И все три не сговариваясь нацелили на меня взведенные арбалеты.

— Проваливай, — проворчала Каре низким гортанным голосом бой-бабы, еще больше контрастирующим с внешностью домашней милашки.

Я не стал поднимать руки, опасаясь, что рыжики расценят это как нападение, и со всем оставшимся спокойствием ответил:

— Не бойтесь, мы на одной стороне.

— А мы и не боимся, — с детской наивностью произнесла пацанка, и уж от кого-кого, а от нее я точно не ожидал нежного тона застенчивой анимешной девочки. — Просто не любим колдунов.

— От колдунов одни проблемы, — подобно опытной искусительнице проворковала Хвост. — А нам проблемы не нужны.

— У вас уже проблемы, — я одарил красавицу добродушной улыбкой, стараясь не думать о том, насколько жутко и отталкивающе теперь выглядит приподнятый рубцом уголок рта. — И вовсе не из-за меня. Я-то вас как раз спас.

— Пфф… — фыркнула Каре, судя по поведению и голосу — главная во всей шайке-лейке. — Да мы этих олухов как улиток давим по сто раз на день. Тоже мне спаситель.

Сестры охотно закивали.

— Поэтому уходи, — пролепетала пацанка.

— Послушайте, — я скрестил руки на груди и свысока оглядел всю троицу, хотя и стоял на полметра ниже. — Этим утром я похоронил очень близкого мне человека. В ее смерти виноваты эти твари, — обличительный перст указал на лежащих под деревьями мертвецов. — Поэтому я иду в Брилл, чтобы раз и навсегда покончить с главарем этих выродков. И я не буду настаивать и угрожать, хотя вы прекрасно видели, какие силы мне доступны. Просто прошу подбросить до города, а взамен обещаю охранять вас в дороге.

Тройняшки снова переглянулись и разом юркнули в салон. С минуту из щелей доносилось приглушенное шушуканье, затем все трое как по команде выглянули из люков.

— Ладно, — нехотя согласилась заправила. — Охрана нынче не помешает. Так и быть, подвезем, но с тремя условиями. Первое, — Каре оттопырила палец, — никакой волшбы без крайней нужды. Второе — нам плевать и на синих и на красных, поэтому не пытайся переманивать на свою сторону. И третье — даже не думай к нам приставать, пока мы сами того не пожелаем. Иначе мигом выпнем под зад ногой и не посмотрим, что ты какой-то там маг. Вопросы?

— Только один, — я нахмурился, загодя ожидая услышать ответ, который вряд ли понравится. — Сколько до Брилла?

Девушка сдула прядь со лба и коротко бросила:

— Четыре дня. Устроит?

Что же, могло быть и хуже. Гораздо хуже, особенно если учесть местные дороги и обширные незаселенные земли. Четыре дня — это, считай, одна нога здесь, а другая — там. Я ожидал услышать и четыре недели, и даже (хаос упаси) месяца, а так придется терпеть общество странных дамочек меньше недели.

— Устроит.

Каре впервые за все время разговора изобразила подобие улыбки:

— Тогда добро пожаловать на борт.

* * *

Из фургона донесся тихий скрежет, и в головной части приоткрылась окованная железом дверца в палец толщиной. За ней виднелась тесная комнатушка с плетеной лавочкой и свисающими из горизонтальной бойницы вожжами — это, стало быть, укрепленные козлы.

Из салона выпрыгнули путешественницы, стреляя в меня хмурыми взорами и поочередно представляясь. Томный Хвост звали Иланой, грубую Каре — Иридой, а застенчивую пацанку — Ильнарой. Все трое вооружились щипцами, ножиками и приступили к ремонту, вылущивая из дерева стрелы и срезая веревки с осей. Девчата не успели