Союз трёх императоров - Сергей Анатольевич Балакин

вооружённых сил. Впрочем, попробовал бы он не согласиться: развёрнутые в его сторону двенадцатидюймовые башни линкоров «Цесаревич» и «Слава» были отчётливо видны из окон королевских покоев. Что и говорить: весомый аргумент!

Так Копенгаген стал передовой базой русского Балтийского флота. За неделю в проливах было выставлено полторы тысячи мин, Зунд и Большой Бельт перекрыли несколькими рядами противолодочных сетей. В минных полях вехами обозначили извилистые фарватеры, через которые дозорные корабли выходили в Скагеррак. Для торгового судоходства выход из Балтийского моря был закрыт; теперь нейтральные Скандинавские страны могли перевозить грузы морем только через норвежские порты и шведский Гётеборг. Что же касается военного флота Датского королевства, по меркам великих держав чисто символического, то ему вежливо (sic!) рекомендовали оставаться у причалов в Нюхольме и в море, от греха подальше, не выходить. Чтобы не наткнуться на мину или ненароком не быть принятым за противника…

Британские подводные лодки, кроме успевшей вернуться в Англию «Е-8», оказались запертыми на Балтике. Судьба их была печальной: вскоре одна субмарина погибла в датских проливах на русской мине, другая пошла ко дну после тарана немецкого миноносца в районе Данцига. А двум остальным, в том числе и удачливой «Е-9», пришлось уйти в нейтральную Швецию, где их интернировали до конца войны.

В октябре англичане решили направить подводные лодки в Балтийское море ещё раз. Две субмарины типа «Е» и одна типа «С» ночью погрузились на перископную глубину и двинулись через Каттегат вдоль кромки шведского побережья. Англичане грубо нарушили нейтралитет Швеции, наивно полагая, что русские сей нейтралитет соблюдают. Как бы не так! В итоге две британские подлодки подорвались на минах и затонули у самого берега, а третья запуталась в противолодочных сетях. Высвободиться из ловушки английским подводникам не удалось; утром они выбрались на поверхность через аварийный люк, а саму лодку уничтожили подрывными патронами… Больше попыток прорваться через Датские проливы британский флот не предпринимал.

Многие балтийцы, особенно молодые офицеры, рвались в бой и сетовали на то, что такой возможности были лишены. Они с завистью читали о баталиях в Босфоре и Дарданеллах, на Средиземном море, о лихих рейдах крейсеров в Тихоокеанских водах. С чьей-то руки Балтийский флот был прозван «Флотом Закрытого моря», в противовес германскому Флоту Открытого моря. Возможно, слухи о недовольстве офицеров дошли до Морского министерства, а может быть, это просто совпадение, но в ноябре 1915 года из Петербурга пришёл приказ о перебазировании Первой бригады линкоров и двух дивизионов эсминцев в Северное море для совместных операций с флотом союзников. На следующий день все четыре балтийских дредноута под флагом контр-адмирала Бахирева ушли через Кильский канал в Вильгельмсхафен. Вместе с ними к новому месту службы отправились крейсер «Рюрик» и четырнадцать эсминцев, в том числе три новейших корабля типа «Новик».

Однако и в Немецком море грезившую о ратной славе флотскую молодёжь постигло разочарование. Корабли преимущественно отстаивались в базах, лишь эсминцы иногда выходили на патрулирование прибрежных вод. Единственной более-менее крупной морской баталией на Атлантическом театре в кампании 1915 года стал бой у Доггер-банки. Силы в этом сражении были неравными: с английской стороны участвовали пять линейных крейсеров, а с немецкой – всего три плюс гораздо более слабый броненосный крейсер «Блюхер». Любопытно, что в состав германской эскадры был включён и наш «Рюрик»,

но тот из-за ошибки штурмана, не рассчитавшего силу приливного течения в устье реки Яде, сел на мель. Адмирал Франц Хиппер не стал его ждать и вышел в море один. Возможно, что это навигационное происшествие спасло русский корабль. Германским линейным крейсерам удалось оторваться от противника, но тихоходный «Блюхер» погиб. Вполне вероятно, что будь «Рюрик» рядом, его ждала бы та же участь. Напомним, что оба этих корабля были практически однотипными.

Проанализировав итог боя, немецкие инженеры внесли важные изменения в конструкцию систем подачи боезапаса к орудиям главного калибра: шахты элеваторов снабдили автоматически закрывающимися дверями, а пороховые заряды заключили в металлические гильзы. Эти новации оказались очень своевременными. Англичане же в очередной раз показали себя консерваторами – несмотря на то, что их флагманский корабль – «Лайон» – получил тяжёлые повреждения и был на волосок от гибели. На британских дредноутах пороховые заряды остались, как и раньше, в шёлковых картузах. И как показал дальнейший ход боевых действий, взрывы пороховых погребов у англичан случались куда чаще, чем у немцев.

На русском флоте тоже сделали правильные выводы и приняли решение хранить заряды к выстрелам главного калибра в огнеупорных асбестовых пеналах. Однако, как это обычно происходит в России, внедрение хорошей идеи растянулось на годы, а морякам за такую медлительность приходилось расплачиваться своими жизнями… Впрочем, это уже несколько другая тема.

Бой у Доггер-банки стал первой пробой сил, разведкой боем. Кайзеровские моряки нащупали слабые места неприятеля и теперь мечтали о реванше. Потеря «Блюхера», в общем-то, была разумной ценой за приобретённый боевой опыт, свидетельствовавший, что разрекламированная непобедимость флота «Владычицы морей» – не более чем миф.

* * *

После капитуляции Франции и Италии для достижения полной победы оставался один шаг: высадить десант на острова «Туманного Альбиона». В грёзах континентальных императоров виделась сладостная картина: непобедимые солдаты трёх великих держав проходят победным маршем мимо Вестминстерского аббатства и Биг-Бена. Однако существовало одно серьёзное препятствие – британский флот. Все понимали: без господства на море осуществить десантную операцию невозможно.

Кайзер Вильгельм жаждал генерального морского сражения. Он требовал от нового командующего флотом Рейнхарда Шеера активных действий: выманить врага из его логова и разбить! То, что Гранд Флит численно превосходил немецкий Хохзеефлотте в полтора раза, кайзера не смущало. Он был непоколебимо уверен в победе – в том его убедил «отец германской морской мощи» гросс-адмирал Тирпиц. «Неистовый Вилли» не переставал повторять аргументы престарелого гросс-адмирала: мол, во-первых, у нас самые лучшие в мире корабли; во-вторых, у нас самые лучшие пушки; в-третьих, у нас самые лучшие снаряды; в-четвёртых, у нас самые лучшие артиллеристы; в-пятых, у нас самые лучшие оптические прицелы; в-шестых… и так далее. Как-то на одном из высочайших совещаний в Берлине, на котором помимо командования Хохзеефлотте присутствовал и адмирал Колчак, Вильгельм в ответ на робкое замечание одного из своих штабистов о полуторном превосходстве британского флота запальчиво воскликнул:

– В Цусимском сражении русский флот на бумаге тоже был вдвое сильнее японского. Ну и что с того?

«Да, но у японцев были как раз английские корабли, английские снаряды и английские советники», – меланхолично подумал Шеер, но промолчал. Колчак тоже промолчал, хотя по выражению его лица было видно, что ему очень хочется разразиться в адрес кайзера многоэтажным палубным выражением…

Но к