Первая кровь - Андрей Абрамов

В пылу схватки никто не обратил внимания на удаляющиеся от лаборатории тени.

Глава 25 Лучший кандидат для костра

Артур прислонился к постовой будке и медленно сполз на бордюр. Ноги гудели, словно на них накинули сто фунтов груза, а рёбра щемило от недостатка воздуха. В висках яростно отбивала барабанная дробь. Черпий с трудом выровнил дыхание и еле слышно свистнул.

Из кустов осторожно выглянула мартышка. Поведя носом по ветру и не обнаружив опасности, шустро выскочила на брусчатку. Добравшись до хозяина в два прыжка, уселась рядом и принялась очищать хвост от налипших колючек.

Чуть левее, из зарослей ивняка вывалился Джо Ларсен. Он тяжело переставлял ноги и почти ничего не видел. После укуса дикой осы щека и переносица торговца сильно опухли. Епископ подлечил напарника урной и почти снял зуд, но успевшее раздуться лицо, так и осталось перекошенным.

Последними на открытую площадку вышли Брюмо, Матильда и Максанс, всю дорогу удерживающий Рябого на поводке.

Объявись сейчас случайный прохожий, он бы наверняка сразу побежал к полицейской будке. Отряд голодранцев походил на беглых каторжников, выбредших из леса в поисках еды и алкоголя. К счастью для всех, на путников обратил внимание вышедший навстречу караульный наряд.

Шестичасовой марафон дело нелёгкое, особенно если постоянно ожидаешь выстрела в спину. Всю дорогу пришлось идти босиком и в подштанниках – после двух лиг по девственному лесу худые монашеские одеяния вмиг превратились в рванину.

Максанс не лукавил, говоря о проходе, известном лишь плоскокнижникам. С утёса друидов в старые штольни спускался рукотворный грот, притаившийся в складках каменных пород. Как говаривал монах, туннель сохранился со времён строительства нижнего города. Когда-то по нему наверх тележками доставляли каменный лом, образовавшийся в результате выработки пород. В пользу последнего говорила и колея, тянущаяся в обе стороны.

Маршрут оказался безопасным, но практически нехоженым. Свисающая с потолка тенёта липла к лицу и наматывалась на плечи. В отдельных местах проход был настолько затянут, что приходилось сначала сжигать паутину и только потом двигаться дальше.

Первое время отряд шёл в полной тишине. Наспех свёрнутые факелы прогорали быстро, мотивируя двигаться без остановки. Когда по извилистому туннелю донеслись отзвуки далёких шагов, стало понятно – с отставанием в пять-семь минут двигалась группа преследования.

Губернатор знал о системе подземных коммуникаций и, скорей всего, сам пользовался ими для быстрых набегов на пригороды Галифаста. Переполох в Валирии не помешал ему скоординировать своих людей и выслать вслед беглецам наёмников.

На этот случай у Максанса оказался весомый аргумент. Вытащив из рюкзака заранее припасённую динамитную шашку, монах заложил её в щель и обрушил тоннель. Когда пыль немного осела, отряд двинулся дальше.

Всё изменилось едва беглецы выбрались на поверхность. Безопасный переход по шахтам сменился труднопроходимыми зарослями. Спринт по пересечённой местности вымотал даже бывалого епископа, не говоря уже о принцессе и не оклемавшегося черпия. Мартышке же, наоборот, смена ландшафта пришлась по душе. Она резво перепрыгивала с ветки на ветку и криками предупреждала о возможных опасностях.

К полудню отряд вышел к военизированному блокпосту. А спустя полчаса к проходной прибыл и королевский кортеж.

– Отец! – Матильда бросилась к изрядно постаревшему королю. – Прости меня. Я не знаю, как так получилось.

Экберт прижал дочь к груди и какое-то время пребывал в молчании. Негоже королю показывать бушующие в нём чувства. Тем более перед подданными. К вспышкам гнева, впрочем, это никогда не относилось. Обняв дочь так, чтобы никто не видел взмокшего от волнения лица, Экберт украдкой поцеловал её в перемазанную сажей щёку.

– Теперь всё будет хорошо, милая. Славные мужи Правых церквей доставили тебя ко мне. Мы снова вместе! Видела бы твоя покойная мать, как изменилась её дочь!

***

На следующий день под сводами зала аудиенций стоял неутихающий гул. Ещё с вечера король объявил о созыве комиссии, призванной разобраться в текущем положение дел королевства. Председательствовал заседанием главный комендант города инспектор Элье Жерар.

Первым пунктом на повестке дня значился допрос свидетеля и подозреваемого в одном лице, Генри Бэррота, известного под прозвищем Рябой.

Конклав также изъявил желание присутствовать на мероприятии. Отложив приготовления к аутодафе, кардиналы явились к началу допроса главаря загонщиков.

– Расскажите, что Вам известно об изысканиях Губернатора, – инспектор уселся на край стола. В руках блеснула отделанная медью чернильная ручка. Экберт в предвкушении откинул крышку хьюмидора и достал гильотину.

– Можно воды? – Рябой оглядел присутствующих. Когда перед ним появился бокал, продолжил. – Благодарю вас. Мне немногое известно…

– Рассказывайте всё, что знаете, а там уж мы решим, много это или мало. Начните с Вашей роли в жизни Валирии.

Главарь загонщиков окинул взглядом членов комиссии. Наёмник планировал поторговаться и сейчас взвешивал шансы – выложить всё начистоту или поведать о главном, тем самым избежав суровой кары. О скором аутодафе он знал и не слишком-то лелеял стать на нём главным блюдом. Потрескавшиеся губы тронула горькая улыбка – в памяти всплыла картина с епископом, побывавшем в той же шкуре при Жатвенной яме. Загонщик сделал большой глоток и брякнул бокалом о столешницу.

– Я охочусь за урнами… – шумно выдохнул Рябой. –… почти семнадцать лет. Моими услугами пользовались подпольные коллекционеры и собиратели древних артефактов и всякого рода реликвий. Шесть лет назад на меня вышел посредник. Он предложил работать на никому не известного тогда человека, посулив хорошее вознаграждение. Что мне было делать? Я согласился. Деньги решают всё, знаете ли. Через пару-тройку лет мой наниматель стал поручать особые задания…

– Это был Губернатор? – прищурился инспектор.

– Да.

– Как его настоящее имя?

– Не знаю. Никто не знает. С тех пор как он встал во главе Валирии, его только так и называли.

– И много охотников работает на Губернатора? – Экберт сунул в гильотину конец сигары. Лезвие громко щёлкнуло. На стол посыпались обрезки туго скрученных листьев табака.

– Да, Ваша Милость. Точно сказать не могу, но больше двадцати. Многие из них даже старого звонаря скрутить не способны… – Рябой сглотнул, осознав, что нелестно отозвался о служителях церкви. Убедившись, что небеса всё ещё не разверзлись, продолжил. – Тех, с которыми стоит считаться, всего три.

– Для чего Губернатору столько урн? Что он с ними делает? – король подошёл к окну. Стрелки на башенных часах подходили к отметке «12».

– У старого монаха есть… инструкция. Древний манускрипт, относящийся к эпохе первобогов и вашего Трёхликого. В нём упоминалось то ли о сыне бога, то ли о дочери. Не знаю…

– Дитя-гермафродит… – задумчиво