Светоч Йотунхейма - Елизавета Алексеевна Дворецкая

из Агдира? – Она цепким взглядом окинула лицо Хальвдана, взглянула на нос, потом в глаза, и несколько переменилась в лице. – Хель поглотила и нашего старого Харальда, и твоего молодого Харальда, и теперь все мы в твоей власти. Я ждала тебя. Мои сыновья на ловле, а невестка с коровой на другом пастбище, нам никто не помешает. Духи сказали мне, что еще ничего не кончено… только начинается. Ну что же, ты выглядишь человеком решительным, тем, кто не боится действовать, а такие умеют привлекать удачу.

– Я намерен действовать, – подтвердил Хальвдан. – И надеюсь, твоя мудрость даст мне один-другой добрый совет.

– Едва ли тебе понравится у меня в доме, там дымит очаг и варится похлебка, а ты ведь привык к просторному жилищу, с кровлей на высоких столбах, где дым не ест глаза.

– Я не сочту за обиду, если мы побеседуем здесь. – Хальвдан кивнул на камни, покрытые толстым слоем мха; судя по всему, в теплое время они часто служили скамьями для домочадцев.

– Вижу, ты не надменен. А ведь люди твоего рода часто имеют столько надменности, что ее не вместит и самый большой дом.

– Знаешь ли, матушка: одни ищут себе достоинства во внешних приметах, как в нарядной одежде, а другие просто носят его с собой, как собственную кожу! – благодушно сказал Эльвир Умный. – Наш конунг как раз из таких.

Эльвир подмигнул хозяйке, словно молодой девушке, и ее лицо смягчилось. Движением руки она предложил гостям сесть на камни; хирдман подстелил сложенный плащ, и Хальвдан уселся напротив Гуннвары. Хозяйка держалась с конунгом без робости, в ее несколько суровой повадке чувствовалась уверенность женщины, хоть и не отмеченной знатностью и богатством – а также молодостью и красотой, – но обладающей иными сильными сторонами, чтобы знать себе цену. И по лицу Хальвдана, по его внимательным глазам было видно, что он смотрит именно на эти достоинства, не обращая внимания на прочее.

– Так ты, стало быть, намерен отыскать путь в Йотунхейм? – начала Гуннвара, не дожидаясь, пока сам конунг подберет слова для изложения своего дела.

Хальвдан глянул на ближние горы – темные, высокие, с задержавшимся в трещинах склона снегом. Каждый житель Северного Пути в знакомых от рождения горах, что видны от порога жилища, привык угадывать лица спящих великанов. На каждом хуторе расскажут об этих великанах, которых чуть ли не зачисляют к себе в предки, назовут их имена, родственные связи, перечислят их деяния, путешествия, ссоры и драки между собой, покажут следы на земле родовых владений. Великаны Согне-фьорда не были Хальвдану родными, но сейчас он чувствовал, что с этими великанами он и разговаривает, а Гуннвара только служит им ушами и голосом.

– Выходит так, что судьба мне поискать свою удачу именно там. Тролли украли одну девушку, которую мой племянник Рёгнвальд хочет взять в жены…

– Но ему самому не хватает удачи вернуть ее, – закончила за него Гуннвара. – Знаешь, говорят: кому не хватает смелости добыть себе жену самому, тот и недостоин ее иметь.

– Скажи, – Хальвдан пристально взглянул в глаза хозяйки, будто надеялся через эти голубые оконца увидеть обитателей Йотунхейма, – не может ли так быть, чтобы тот, кто украл невесту у моего племянника, перед тем украл и мою семью: тестя, жену, сына? Может, там засели враги всего нашего рода и постоянно ищут случая навредить нам?

– А, догадался! – насмешливо воскликнула Гуннвара, повторяя слова разной нечисти, чьи проделки разоблачены. – Эти дела и впрямь связаны между собой. Мои духи указали на дом Микиль-Тролля, – колдунья понизила голос, – оттуда пришли чары, сгубившие твоего сына, нашего юного конунга. В память старого нашего Харальда, – он был неплохим конунгом, да стал последним в своем роду, – я тоже хочу отомстить за то, что его род прерван, а последний росток его крови истреблен безжалостной рукой. В тот же дом ведут и следы той девушки, другой Рагнхильд. Духи сказали мне, что когда-нибудь и у нее родится сын по имени Харальд – может, в честь твоего деда, Харальда Рыжей Бороды?

– Ее мужем должен стать Рёгнвальд, а он не внук моего деда.

– Ну что же, ты будешь не первым, кто проявит отвагу и удачу, чтобы раздобыть невесту для другого. Тебе ведь известно, что делал Сигурд Убийца Фафнира для Гуннара, своего побратима?

– Еще бы мне было неизвестно. – Хальвдан мельком взглянул на сидевшего напротив Эльвира, который когда-то обучил его всем важнейшим сказаниям. – Брюнхильд, дочь Будли конунга, жила за кованой оградой и за стеной из огня, дав слово, что выйдет только за того, кто сумеет одолеть эти препятствия на пути к ней, поскольку не ведает страха. Когда Гуннар приехал свататься к Брюнхильд, конь его отказался идти за стену из огня, но Сигурд принял обличье Гуннара и проехал. Перед Брюнхильд он назвался Гуннаром и обручился с ней.

– Думается мне, что именно так придется поступить и тебе, если ты хочешь войти в Йотунхейм и добыть там невесту для родича. Это тебе один добрый совет от меня. Рагнхильд дочь Сигурда не так горделива, как Брюнхильд дочь Будли, ты не найдешь ее сидящей на престоле со шлемом на голове и мечом в руках, но все же и она сочтет за позор и досаду, если придется выйти не за того, кто доказал свою отвагу, проложив к ней путь. Если ты явишься к ней в подлинном твоем обличии, дело не принесет успеха.

– Но как я смогу, – Хальвдан поднял брови, – принять обличье Гун… Рёгнвальда?

Он засмеялся, вообразив себя обладателем румяного, круглощекого лица племянника, его ленивой самодовольной повадки, с которой его собственная, живая и порывистая, была схожа, как лед с киселем.

– Или ты, всеискусная жена, сумеешь обменять им обличья? – улыбнулся Эльвир.

Гуннвара с сомнением осмотрела Хальвдана.

– Может, я и сумела бы… заставить кое-кого подумать, что он видит одного вместо другого. Но едва ли моим чарам хватит мощи, чтобы проникнуть вслед за тобой в Йотунхейм. Боюсь, они останутся на границе миров, как забытая одежда. Там-то есть хитрецы посильнее меня.

– А я боюсь, тогда мало проку в этом совете. – Хальвдан качнул головой.

– Не спеши. Ты и Рёгнвальд… Я раз видел вас двоих сразу, и могу сказать, что вы одних лет, схожи ростом и сложением. А если он немного плотнее тебя, то широкая одежда и плащ скроет эту разницу. В Йотунхейме не жарко, и если ты наденешь две рубахи вместо одной, то не пожалеешь об этом. Лицо ты скроешь за личиной и скажешь, что она заклята для защиты тебя от злых чар.