Наследник 3 - Дмитрий Шимохин

Василию же приказал по пути заехать в Нижний Новгород и проведать Савку, передать новое стекло на продажу и вырученное серебро забрать. Прикупить также в пути коней, хотя бы двадцать, и на всякий случай сотню серебра отсыпал, да грамотки пришлось сочинять: одну охранную для Василия, на всякий случай, а другую воеводе Тульскому, что люди не просто так отъезжают, а в Старицкий полк, который по приказу царя собирается.

Спустя пару дней объявился Архипка, купец из Твери, которого я спас от разбоя, и, как я приказывал, привел с собой две ватаги скоморохов.

— И где они? — поинтересовался я у Архипки, который гнул спину.

— Так это… в городе, не стал их в княжьи-то палаты вести, — потупился он.

— Давай их сюда, — махнул я рукой.

Посмотрим на этих деятелей культуры, все-таки надо приобретать известность, надеюсь, пригодится на будущее.

— Ну и на кой они нам здесь, воровать будут. — буркнул дядя Поздей, сидящий за столом рядом с дедом.

— Пригодятся, песенки попоют, не так скучно будет, — ответил я.

— От их слезливых песен у коров молоко пропадает, — хохотнул дед.

Первым в залу вошел Архипка, а после ватаги скоморохов ввалились в горницу, громко переругиваясь и толкаясь плечами. За ними следовали четверо сторожей, зло глядя на скоморохов. Было видно, что ватаги разные, они тут же встали по разные стороны от Архипки.

Слева стоял рыжий детина в кафтане, словно сшитом из цыганских одеял: синие и зеленые лоскуты. На голове остроконечный колпак с болтающимся бубенцом — звенит при каждом шаге, словно конская сбруя. За ним — горбатый карлик в вывороченном тулупе, с большой деревянной ложкой за поясом. Лицо вымазано сажей, только вокруг глаз белые круги — как у совы. Третий — долговязый, с гуслями за спиной, в шапке с лисьим хвостом.

С права вожак — плечистый, с медвежьей шкурой через плечо. На лице маска из бересты с кривым носом, но глаза живые, хитрые. За ним двое: один с бубном, обтянутым кожей, другой — весь в лентах, даже в бороду пестрые нитки заплетены.

Я обошел их, сдерживая усмешку.

— Ну и рожи, — сказал нарочито грубо. — Ты, — ткнул пальцем в рыжего, — чем кормишься? Плясками да байками?

— Не только, княже! — залихватски подмигнул он. — Мы и медведя водим, и жен от сглаза оберегаем!

— Врешь, — фыркнул я. — У тебя и медведь-то на поводке — тот самый горбатый, что за тобой прячется.

Карла скорчил рожу, за что получил ложкой по лбу.

— А вы? — повернулся к маске.

— Мы, княже, сказки сказываем. Про старину. Про богатырей.

Голос у него был густой, будто из-под земли.

— Ладно, — махнул я рукой. — Покажите, на что способны, спойте. Только ежели кто воровать начнет — пожалеет.

Рыжий тут же плюхнулся на пол, завывая:

— Ой, боимся! Ой, честные будем!

А маска лишь молча поклонилась.

Они переглянулись, будто вели беседу, Рыжий, оглянувшись, подал знак долговязому, и тот тут же стянул гусли.

Друзья вот и подходит к концу арка про Старицу. Следующая глава будет последняя в томе, а там и дела Московские, сразу выйдет еще и первая глава нового том. Так же в скором времени у меня выйдет новинка, написанная в соавторстве, не смог я пройти мимо такой темы. Надеюсь, она понравиться.

Глава 25

Глава 25

Рыжий подмигнул своему долговязому гусляру, тот ударил по струнам, и ватага грянула залихватскую, но порядком затасканную песню про купца и его молодую жену. Горбатый карлик подпрыгивал и кривлялся, вызывая смешки у моих сторожей, наблюдавших за представлением из дверного проема. Пели они громко, бойко, но… не так. Может, я привык к иному.

Следом выступила вторая ватага. Вожак в маске затянул густым басом старинную былину про Илью Муромца. Голос у него был сильный, завораживающий, но сама песня оказалась длинной и тягучей, явно не для поднятия боевого духа или веселья на площади.

Когда и они закончили, я потер подбородок.

— Неплохо, — протянул я. — Голоса есть, играть умеете. Только песни ваши… Народ их сто раз слышал. Нужны мне песни новые, другие. Чтобы и про дела ратные, и про землю нашу, и, может, про меня доброе слово сказать. Я вас научу словам и напевам. А вы уж разучите да пойте складно.

— Новые песни? — Рыжий аж подскочил. — Да мы… да мы завсегда!

— Вот и договорились, — кивнул я. — Значит так. Архипка, — повернулся я к купцу, — определяешь их на постой, где скажет Илья. Да приглядишь за ними пока. Кормежку выделят с княжеской кухни. А плата — по рублю серебром на ватагу в месяц, но только когда мои песни петь начнете как следует. За обучение возьмусь сам, как время будет. А пока веди их, пусть располагаются.

Архипка с готовностью поклонился, скоморохи, загалдев, потянулись за ним.

— Ты уже и песни сочиняешь, — добродушно хмыкнул дед Прохор, когда за ватагой закрылась дверь.

— Всякое умение на пользу может пойти, деда, — отмахнулся я. — Слово тоже оружие.

Последующие дни потекли в привычной зимней рутине. Мороз крепчал, Волга давно покрылась крепким льдом. Я продолжал заниматься полком. Дядя Поздей гонял бойцов близ города от рассвета до заката, добиваясь слаженности. Не забывая и в дозор отправлять. Особое внимание уделял новичкам из Твери. Работа шла — люди притирались друг к другу, учились понимать команды с полуслова.

Посадские тоже учились, хоть и роптали поначалу, но под строгим надзором стрельцов осваивали азы огненного боя. Я сам несколько раз приходил посмотреть на их учения — зрелище было пока неуклюжее, но уже не такое безнадежное, как вначале. Главное, чтобы страх перед самопалом прошел.

Сторожей же муштровал с пистолями. Дело продвигалось медленно, но верно. Они уже научились заряжать оружие и даже попадать по щитам с двадцати шагов. Это был прогресс. А там и молодых из разных десятков подключал. Да и про скоморохов не забывал, разучивая с ними новые песни, первая из которых была из моего любимого фильма «Неуловимые мстители», про погоню. Правда, ее переделать маленько пришлось. Но народу она пришлась по вкусу, а там и я приноровился.