Наследник 3 - Дмитрий Шимохин

— Ничего. Иди отдыхай, вечером жду, — отмахнулся я от него.

Сам же продолжил размышлять: наконечники и мои кузнецы смогут сделать — там и из дрянного железа сгодится. Древко метра два или побольше — и со стен вполне смогут отмахаться. Да и не только со стен — во время городских боев очень даже полезно стену копий выставить, аль из-за телег тыкать. На крышах же стрелков разместить — с луками или самопалами, — и вообще красота.

— Ага, пару пулеметных расчетов — и враг не пройдет, — буркнул я себе.

Бой — дело такое, да и смелость надо иметь. Хотя почему бы не потренировать и горожан, и своих людишек? Выставить их в поле, а рядом пусть всадники носятся, пугая их.

— Неплохо должно выйти, — заключил я.

«Завтра тогда и приступим — новые десятки сформирую да на горожан посмотрю, кто готов учиться и защищать родной город. Мой город!»

Медленно направляясь в палаты, я был остановлен отцом Феодором.

— Ну? — со скепсисом глянул я на него.

— Княже, дозволь книгу увидеть и показать отцу Никите и игумену. Съездили они в Старицкие пещеры и сами во всем убедились — вот теперь думают, как поступить. Игумен тебя завтра в монастырь приглашает — уважь уж его.

— Ну, пойдем. Дам книгу, но храниться она будет у меня или там, где я определю, как и икона! — веско произнес я.

А то знаю я их — или в монастыре все спрячут, или, как доказательство, в Москву отправят — и не вернешь потом.

Духовник мне не ответил, лишь голову склонил в согласии.

Отдав книгу, я тут же выпроводил его и улегся на кровати, а там и грамоту царя достал, перечитал еще раз.

— Первый сенатор… — только и хмыкнул я.

Так еще и с Марией возиться поди придется — все-таки тысяцким буду, а это, я так понимаю, должность немалая. Надо у Савки и Василия поинтересоваться — наверняка в курсе.

Так и провалялся в кровати до самого вечера, раза три перечитав грамоту цареву. Надо еще и ответ сочинить — поприличнее, где славить царя и благодарить за честь немалую.

— Княже, стол накрыт, все уже собрались, — выдернул меня из мыслей голос Ильи.

— Иду, — бросил я и со вздохом поднялся, направившись в залу, где уже все сидели за столом в ожидании меня.

Слева разместились все Волынские: первым сидел Матвей Григорьевич, после — Иван Иванович, третьим шел Петр Федорович, а дальше уже остальные. Справа от меня сидели другие мои родичи — во главе с дедом, после дядя Поздей, а там и Олег. За ним уже все мои ближние, включая Ивана Степурина — он хоть и не десятник даже, да и не сильно входил в мой ближний круг, но все же боярского роду.

Я же со вздохом оглядел постный стол, на котором не было ни мясного, ни хмельного — слабую медовуху здесь за алкоголь не считали. Все-таки шел Филиппов пост в честь апостола Филиппа или «Филипповка», как многие называли его и продлиться должен был до самого Рождества.

Взяв серебряный кубок, я позволил Окишу его наполнить и, приподняв, заговорил:

— Сегодня прибыли мои родичи по прадеду, сегодня же вновь большая семья в сборе благодаря промыслу Господа.

И, опорожнив кубок, уселся.

— Благодарю, княже, на добром слове, — тут же степенно откликнулся Матвей Григорьевич.

И понеслись тихие разговоры — сначала о родичах: где и кто служил, кто чем выделился. А после перешли к московским новостям.

— Ой, княже, совсем запамятовал! Василий Шуйский пир на Рождество устраивает — вот тебя, князь, приглашает к себе со всем почтением, — начал Матвей Григорьевич.

А я так и замер с надкушенным пирогом с капустой, уставившись на него во все глаза.

«Чего Шуйский меня на пир зовет?» — так и билось в голове.

А Матвей что-то продолжал говорить, но я уже не слышал.

[1] Тысяцкий — свадебный чин, начальник свадебного поезд — как правило, крестный или дядька жениха. Это звание на свадьбе считалось самым важным и предоставлялось или царским родственникам, или первейшим сановникам. В обязанность входило быть неотлучно при женихе, водить его под руку во время переходов из одной палаты в другую

Глава 23

Глава 23

Гул голосов в зале словно отдалился, превратившись в невнятный шум. Я сидел, сжимая кубок в пальцах, а перед глазами вставал образ Василия Шуйского — хитрого, опасного, с холодными глазами, в которых таился расчет. Хотя я его ни разу и не видел, но образ был именно такой.

«Зачем ему я? — мысль сверлила мозг, как шило. — Неужто пронюхал что-то? Или просто хочет приглядеться поближе и навести мосты? А может, это ловушка или меня в своих интригах надумал использовать?»

— … а посему, княже, — голос Матвея Григорьевича наконец пробился сквозь мои раздумья, — Шуйский просил передать, что весьма ценит ваше родство и желает обсудить дела государевы в более… доверительной обстановке.

Я медленно кивнул, отпивая медовухи, чтобы выиграть время.

— Милостиво с его стороны, — наконец выдавил я. — Только вот пост нынче, да и дела в Старице…

— Да уж, — усмехнулся Матвей, — пир-то у него на самое Рождество, когда пост уже кончится.

— Ну что ж, — вздохнул я, делая вид, что раздумываю. — Передай мою сердечную благодарность. Только вот с полком мне готовиться надо — царь в поход пойдет сам, слышал, а мы при нем. Нельзя оплошать.

— Так он и говорит! — оживился Матвей. — Именно о полке твоем и хотел побеседовать. Слышал, будто ты людей по-новому обучаешь, да и оружие закупаешь…

«Вот оно что, — мелькнуло в голове. — Шуйский интересовался моими военными приготовлениями. Значит, либо сам царь ему поручил разузнать, либо у боярина свои планы».

— Да что там, — отмахнулся я, — самопалы да пистоли, а так все как у всех.

— Ну уж, — хитро прищурился Матвей, — слыхал я, будто у тебя и пистоли иноземные есть, и стекло…

Я почувствовал, как у меня зашевелились волосы на затылке. «Откуда он знает? Кто проболтался?»

— Везде сейчас языки чешут без толку. А так делается стекло в моих мастерских, в том и секрета нет.

Матвей замялся, поняв, что зашел слишком далеко,