Император Пограничья 16 - Евгений И. Астахов

— Прохор Игнатьевич, Ярослава Фёдоровна, — он склонил голову ровно настолько, насколько требовал этикет, — благодарю, что приняли моё приглашение.

Ярослава молчала. Её лицо превратилось в маску — ни единой эмоции, только холодное презрение в глазах.

— Перейдём к делу, — сказал я, присаживаясь в предложенное кресло. — Время позднее.

Шереметьев кивнул, словно ожидал такого начала. Его пальцы чуть дрогнули — единственный признак нервозности, который он не сумел скрыть.

— Разумеется. Я хотел бы урегулировать наши разногласия.

— Разногласия? — голос Ярославы резанул воздух, как клинок. — Интересный выбор слова для убийства моего отца.

Узурпатор не вздрогнул, но я заметил, как напряглись мышцы его челюсти.

— Княжна, события десятилетней давности, — он сделал паузу, подбирая слова, — были трагическими для всех вовлечённых сторон. Я не прошу вас простить. Я предлагаю разумный компромисс.

— Говорите, — бросил я.

Шереметьев выпрямился, собирая остатки достоинства.

— Первое: отмена награды за голову княжны Засекиной — полная и безоговорочная. Второе: публичные извинения через глашатаев Ярославского княжества за некорректные формулировки в отношении её семьи. Третье: возврат личного имущества рода Засекиных, которое было конфисковано после смены власти.

Он замолчал, ожидая реакции.

Я мысленно анализировал услышанное. В первую очередь я понял главное: Шереметьев реально испугался после нашей конфронтации на балу. Я показал, что не боюсь открытого конфликта и готов воевать. Я не пустая угроза — я уже действительно казнил узурпатора Сабурова, разбив его армию. Война с Владимиром — это война, которую Ярославль скорее всего не выиграет. Павел Никитич понимал всё это и решил, что лучше договориться сейчас, пока ещё есть что нам предложить.

Ярослава презрительно фыркнула.

— Если это всё, мы пойдём.

Шереметьев побледнел. Он даже не успел дойти до того, что хотел получить взамен, а его первый вариант уже отвергли. Я видел, как нервно дёрнулся уголок его рта.

— Есть расширенное предложение, — его голос чуть дрогнул. — Всё вышеперечисленное, плюс официальное наделение вас титулом графини с полным признанием вашего статуса аристократки. Земельная вотчина в Ярославском княжестве — плодородные земли возле Красного Холма. Финансовая компенсация за годы изгнания.

Понятно, таким образом, княжна больше не будет беглянкой без кола и двора. У неё появится земли, официальный титул, доход и законный статус.

Шереметьев готов был торговаться, и это означало, что он действительно в панике. Узурпатор, который десять лет держал власть железной хваткой, теперь суетился, как купец на базаре, пытающийся сбыть залежалый товар.

Я заметил, как Ярослава чуть наклонила голову, прислушиваясь. Это предложение было уже весомее, и она это понимала.

— И что вы хотите взамен? — спросила Засекина, её голос звучал ровно, без прежнего презрения.

— Ваш публичный отказ от претензий на ярославский престол, — Шереметьев заговорил быстрее, чувствуя, что его слушают. — Гарантии ненападения со стороны Владимирского княжества. Публичный отказ князя Платонова поддерживать притязания Засекиных на трон. И признание меня законным князем Ярославским от вас обоих.

Повисла тишина. Свечи потрескивали, отбрасывая пляшущие тени на стены.

Выражение лица Ярославы изменилось. Прежнее ледяное презрение сменилось чем-то иным — она задумалась, и это было заметно. Графиня с собственными землями — это уже не изгнанница с отрядом наёмников. Реальные активы, реальное положение в обществе, законный статус вместо клейма беглянки с ценой за голову. Предложение было весомым, и Засекина это понимала.

Я видел, как она взвешивает услышанное — не отмахнулась сразу, как от первого предложения. Однако потом её губы дрогнули в усмешке, холодной и острой.

— Вы предлагаете мне графский титул взамен княжеского, — произнесла она негромко. — Клочок земли у Красного Холма взамен целого княжества. И за это я должна признать вас законным правителем и отказаться от всех претензий? — она чуть наклонила голову, разглядывая узурпатора так, словно тот был насекомым под лупой. — Вы либо считаете меня дурой, либо сам не понимаете, насколько слаба ваша позиция.

Шереметьев побледнел. Я видел, как он судорожно сглотнул, как заметались его глаза. Второй вариант провалился, и теперь ему оставалось либо уйти ни с чем, либо выложить последний козырь.

Он решил пойти ва-банк.

— Есть третий вариант, — голос узурпатора звучал глухо, почти через силу. — Всё вышеперечисленное плюс признание княжны Засекиной моей наследницей. Если я умру без прямых потомков — а у меня нет детей, и, — он запнулся, — лекари подтвердили, что не будет.

Я невольно приподнял бровь. Шереметьев только что признался в бесплодии — немыслимое унижение для главы целого княжества. Он фактически предлагал отложенную капитуляцию.

— Трон, который вы украли у моего отца, — медленно произнесла Ярослава, — вернётся ко мне после вашей смерти. Такого ваше предложение?

— Да.

Я молча анализировал ситуацию. Шереметьев хотел доправить до своей смерти, а после этого ему было всё равно, кто займёт трон. По сути, предложение было весомым: титул, земли, официальный статус наследницы. Но проблема заключалась в другом — Шереметьев жил в старой парадигме, где один князь владеет одним княжеством и это предел его амбиций. Он не понимал, что правила уже изменились, что Ярослава больше не одинокая изгнанница, мечтающая вернуть родовое гнездо, что за ней стоит сила, способная перекроить карту Содружества.

И всё же передо мной вставала дилемма. Я обещал вернуть ей княжество, а предложенное — это не княжество, во всяком случае не сейчас. Я публично назвал Шереметьева узурпатором, и договариваться с ним означало отступление от собственных слов. Но война с Ярославлем сейчас означала бы отвлечение ресурсов от других проблем: Гильдия Целителей ещё не добита, Гаврилов Посад нужно восстанавливать, Угрюм перестраивать…

Решение должно быть за Ярославой — это её месть, её трон, её выбор. Но если она примет предложение, как это скажется на моей репутации? Князь Платонов, который сначала публично клеймит узурпатора, а потом торгуется с ним за столом переговоров?..

* * *

Ярослава молчала, и тишина в комнате становилась всё гуще с каждым мгновением.

Шереметьев предлагал ей то, чего она хотела. Трон Ярославского княжества — пусть не сейчас, но в обозримом будущем. Земли, титул, законный статус вместо позорного клейма беглянки. Всё это можно было получить без единой капли крови, просто подождав, пока узурпатор умрёт своей смертью.

Но можно ли ему верить?

Княжна смотрела на эту мокрицу в человеческом обличье и пыталась понять, где заканчивается правда и начинается ложь. Он действительно не может иметь детей, или это лишь уловка, попытка выбить себе время для подготовки к неизбежному конфликту? А даже если Шереметьев и вправду бесплоден, это ничего не значит. После его смерти