Император Пограничья 16 - Евгений И. Астахов

— Нет, — княжна покачала головой. — Это объявление намерений. Войну вы развязали десять лет назад, когда убили моего отца. Я просто напоминаю вам: пока я живу, она ещё не окончена.

Узурпатор открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Он бросил быстрый взгляд на Прохора — тот сидел неподвижно, скрестив руки на груди, — и, видимо, не нашёл там ничего обнадёживающего. Шереметьев молча встал и вышел из комнаты, не попрощавшись. Дверь за ним закрылась с тихим щелчком.

Когда они остались одни, Прохор повернулся к ней.

— Уверена?

— Да, — Ярослава встретила его взгляд. — Из рук этого ублюдка мне ничего не нужно.

Она помолчала, и внезапно ей стало важно знать его мнение.

— Ты думаешь, я глупа?

— Нет, — он покачал головой, и в его глазах она увидела что-то, от чего сердце забилось чаще. — Думаю, ты принципиальна. Как и я.

Засекина почувствовала, как напряжение, державшее её всё это время, начинает отпускать. Она любила этого человека — любила так, как не любила никого за все десять лет своего изгнания. И была благодарна судьбе, что та свела их вместе, что позволила ей встретить того, кто понимал её без слов, кто не пытался переделать или сломать, кто принимал её такой, какая она есть.

Ярослава улыбнулась и наклонилась к нему. Их губы встретились, и поцелуй был одновременно благодарностью, обещанием и ответом на все незаданные вопросы.

Когда она отстранилась, в её серо-голубых глазах плясали искры.

— Тогда поддержишь?

— Всегда.

Тихая трель магофона разбила момент, как камень — гладь воды. Прохор отстранился, достал артефакт из кармана и посмотрел на экран. Ярослава заметила, как сузились его глаза.

— Коршунов, — бросил он ей коротко и поднёс аппарат к уху.

Глава разведки не стал бы звонить посреди ночи без веской на то причины.

Глава 20

— Прохор Игнатич, — голос главы разведки звучал хрипло, словно тот несколько часов подряд разговаривал без перерыва. — Не разбудил?

— Нет. Докладывай.

Ярослава подняла на меня вопросительный взгляд, и я чуть кивнул, давая понять, что всё в порядке. Она отошла к камину, делая вид, что её интересует игра пламени на углях, но я видел, как напряглась её спина.

— Размотал я этот поганый клубок, — Коршунов сделал паузу, и в трубке послышался звук, похожий на скрип стула. — Голову шведскому принцу задурили не просто так, не по чьей-то там пьяной прихоти. Это была операция, Прохор Игнатич, целенаправленная и аккуратно спланированная. Заказчик — князь Муромский Терехов.

Я ощутил, как в груди разгорается злость. Не удивление — скорее, подтверждение того, что смутно подозревал с самого начала. Терехов. Разумеется, Терехов. Человек, чьи лаборатории мы уничтожили, чью репутацию втоптали в грязь публикацией компромата о незаконных экспериментах над людьми.

— Уверен? — спросил я, хотя вопрос был почти риторическим. Коршунов никогда не выходил на связь с непроверенной информацией.

— Двое моих соколиков независимо друг от друга опознали его агентов влияния среди гостей бала, — Родион говорил быстро, но чётко, как всегда во время доклада. — Те самые, что шептали принцу на ухо всякую дрянь про ваш «гарем» и про то, какой вы тиран-собственник. Плюс самого Терехова тоже видели в компании Эрикссона. Не просто мимо прошёл, а разговаривал минут пять.

Я прошёлся по комнате, свободной рукой массируя переносицу. В голове выстраивалась логическая цепочка — простая и очевидная, как все по-настоящему подлые замыслы.

— Мотив понятен, — произнёс я скорее для себя, чем для собеседника. — Мстит за уничтожение его лабораторий и ту публикацию компромата.

— Однозначно, — подтвердил Коршунов. — Терехов недоволен вашим усилением, это мягко говоря. Видит в вас угрозу и хотел убрать, подведя под топор отца Сигурда. Расчёт был на то, что либо принц убьёт вас на дуэли, либо вы его, и тогда конунг Эрик объявит вам кровную месть. В обоих случаях Терехов выигрывает, сам оставаясь в стороне. Красиво задумано, если не считать, что мы ему хвост прищемили.

Красочные образы главы разведки в другой ситуации вызвали бы у меня усмешку, но сейчас было не до того. Я думал о том, как близко муромский князь подобрался к цели. Сигурд действительно едва не погиб. Если бы я не остановил снайперские выстрелы металломантией, если бы не прикрыл его во время боя с мертвецами…

— Голицын знает?

— Готов поставить золотой рубль против дырявой копейки, что уже знает, — в голосе Коршунова мелькнула нотка профессионального удовлетворения. — Его гаврики вели собственное расследование параллельно с нами, наверняка пришли к тем же выводам. Терехов ведь влез в чужой дом и устроил охоту на почётного гостя.

Я замолчал, осмысливая услышанное.

Князь Голицын определённо в ярости. И дело было не только в том, что Терехов попытался убить кронпринца Шведского Лесного Домена — хотя одно это тянуло на международный скандал. Дело было в том, где это произошло. В московском Кремле, в доме Голицына, под его крышей. Терехов, будучи гостем, организовал покушение на территории хозяина, растоптав священные законы гостеприимства, которые в аристократической среде значили не меньше, чем писаные законы.

Для князя это было личное оскорбление, удар по чести рода. Голицын мог закрыть глаза на многое — политические интриги, подковёрные игры, но не на такое. Не на плевок в лицо у себя же дома.

— Что князь намерен предпринять? — спросил я.

— Пока тишина, — Коршунов хмыкнул, — но я бы на месте Терехова уже паковал чемоданы для длительного путешествия куда-нибудь в Маньчжурию. Голицын из тех, кто умеет ждать, но никогда не забывает.

Это было правдой. Дмитрий Голицын не стал князем Московского Бастиона, безнаказанно принимая пощёчины направо и налево. Он выстраивал стратегии, плёл сети, выжидал подходящий момент. И когда этот момент наступал — бил наверняка.

Терехов совершил чудовищную ошибку. Он думал, что действует умно, используя горячность Сигурда как оружие против меня. Но при этом он недооценил последствия, не просчитал, как отреагирует хозяин дома на подобную наглость. Впрочем, от человека, который годами проводил эксперименты над живыми людьми ради власти, трудно было ожидать дальновидности в вопросах чести.

— Прохор Игнатич, ещё одно, — Коршунов помолчал мгновение. — Будьте осторожны. Терехов проиграл этот раунд, но он не из тех, кто признаёт поражение. Чую запах подгоревшей каши, если вы понимаете, о чём я.

— Понимаю. Спасибо, Родион. Держи меня в курсе и продолжай копать под князей Мурома и Ярославля.

В трёх словах я обрисовал ему наш с Шереметьевым недавний разговор.

— Всегда, — отозвался глава разведки и отключился.

Я опустил магофон и повернулся к Ярославе. Она уже не делала вид, что разглядывает камин, — стояла