Чайная буря - Хафса Файзал

А ведь Арти было не свойственно сомневаться.

Лаит вышел обратно в кабинет и застыл на месте. Дверь тряслась, снаружи доносились крики. Арти шагнула назад, в хранилище, поближе к книге учета, что лежала рядом с письменным столом.

– Спрячься за мной, – сказал ей Лаит и убрал свою книгу под рубаху.

Дверь распахнулась. Комнату заполнили вампиры – колы наготове, клыки обнажены. И когда двое схватили Лаита за руки, он оглянулся, но обнаружил позади себя лишь стену кабинета – тайного хранилища как не бывало.

И Арти наблюдала за этой сценой сквозь полупрозрачное зеркало изнутри хранилища Пенна.

37

Арти

Арти достала из-под стола настоящую книгу учета. Фиолетовая лента-закладка была почти неотличима от той, которую Арти вложила в очень похожий томик – тот, что сунул за пазуху Лаит, прежде чем его увели.

Спрячься за мной.

Арти наконец-то завладела книгой учета, но успеху почти не радовалась. Она бесконечно проигрывала в голове момент, когда тревога и страх Лаита обратились в осознание, что Арти его предала.

Либо он – ее, либо наоборот.

И все-таки он ее не выдал. Он не произнес ни слова, когда схватившие его вампиры спросили, один ли он здесь. И даже вид у него был не рассерженный, а убитый горем.

Страж взял на себя вину, взял подложную книгу учета, и теперь он умрет.

Арти потянула за рычаг, и с тоскливым стоном стены хранилища вновь разъехалась в стороны. Арти захлопнула карманные часы. С минуты на минуту Джин будет здесь. Стоило только подумать об этом, как дверь в кабинет распахнулась.

Сначала показался Джин, за ним – Флик. Арти ожидала увидеть обоих. Кого не ожидала, так это Маттео – светловолосого, бледного, похожего на призрака. И уж точно не ожидала встретиться с тем, кто вошел в кабинет первым, – это был вампир с аккуратно подстриженной бородой и темными волосами до плеч, стянутыми в низкий хвост. Галстук у него на шее был украшен булавкой с рубином, а золотое колечко в правом ухе поблескивало в свете ламп.

Именно по этой причине план Арти при любом раскладе подразумевал одно: они должны были покинуть Атерей до завершения аукциона. Но тот никак не мог уже закончиться. Если только не… Маттео. Ей стоило бы догадаться, что так он и поступит.

Арти посмотрела на вампира в упор.

– Пенн.

Тот улыбнулся ей.

– Здравствуй, дочка.

Арти уловила запах сигары у него в руке и вновь почувствовала себя восьмилетней девчонкой, которая стоит у него на крыльце из черного дерева, а серебристые иглы дождя летят из тяжелых серых туч и вонзаются в брусчатку. На лице все еще отражаются следы родительской смерти, под ногтями – засохшая кровь.

– Я тебе не дочка, – сказала она, насильно возвращая себя в действительность.

Свет огня в камине оттенял его кожу – он был наполовину аравийцем. Когда-то Арти завидовала тем, кто способен сойти за бледнолицего местного жителя, но позже поняла, что тем самым предает саму себя. Легкие пути – это не для нее.

– Ты – единственная, кто почти ею стал. Ну надо же, ты только погляди на себя, – произнес Пенн, закрывая дверь. Его голос пробуждал в ней чувство уюта и безопасности – тот недуг, который Арти надеялась никогда больше не подхватить.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Джин кашлянул. Похоже, Арти сегодня подвела всех. Она собиралась рассказать ему об этом еще в день их знакомства. Было бы проще переварить тот ужас, что отразился бы на лице Джина, когда он узнал бы правду, проще смотреть ему вслед, когда он сбежал бы от нее навсегда. Но «позже» превратилось в «завтра», «завтра» стало «в следующем месяце», а «следующий месяц» обернулся десятилетием.

Арти любила секреты, но любовь была чувством сродни ненависти – мощным, тяжелым, обремененным всем сразу. Из всех секретов, которые были в ее распоряжении, больше всего Арти ненавидела свой собственный.

Она любила Джина так сильно, что никогда не призналась бы в этом вслух, что от любви этой чувствовала себя слабой и глупой. Любила так же, как он любил ее. Арти не хотелось, чтобы этой любви не стало. Но один секрет плавно переходил в другой, все они переплелись друг с другом, и по тому, с каким выражением сейчас смотрел на нее Джин, Арти поняла: в какой-то момент она оттолкнула его сама.

– Все те разговоры о родителях, погибших на Цейлане, – сказал Джин – эти слова выплеснулись из него вместе со злостью и обидой. – Все это… все это была…

– Правда, – закончила за него Арти. – Пенн приютил меня где-то на год, сразу после того, как я попала в Эттению. До встречи с тобой. Я никогда не лгала тебе, Джин.

– Нет, – издевательским тоном подтвердил он. – Просто опустила кое-что – примерно все.

Пенн пристроил сигару на пепельницу и, повернув зеркала на столе, закрыл хранилище.

– Боюсь, я не могу позволить вам уйти.

Джин глухо усмехнулся.

– Ой, ну конечно – да мы просто возьмем и уйдем.

– И как же вы это сделаете? – поинтересовался Пенн, кивнув в сторону двери. – Выйдете из этого кабинета – и умрете. Как вскоре умрет ваш друг.

– Какой друг? – спросила Флик и оглядела комнату. – Арти, где Лаит?

Джин посмотрел на Арти. Только он был в курсе, что она изначально планировала оставить Лаита здесь. Опять это чувство вины, удушающее и лишающее дара речи.

– Он под стражей, – ответил вместо нее Пенн. – Арти повезло – она успела скрыться в хранилище.

Повезло. Она спаслась не благодаря везению, а потому что быстро соображает. Арти оскорбилась бы, не мучай ее угрызения совести.

– Ох, Арти, – выдохнула Флик и повернулась к ней. – Мне ужасно жаль. Ты, должно быть, потрясена.

Арти ощутила раздражение от того, что Флик сочла, будто из всей команды именно она должна испытывать самое сильное потрясение.

– Есть правила, которые должны соблюдаться, – сурово произнес Пенн. – Нарушишь их – наступят последствия. А теперь, львенок, отдай мне книгу и расскажи, ради чего вы все это затеяли.

В голове тихо всплыло воспоминание. Руки в крови, юбки перепачканы алым. Он притянул ее к себе, несмотря на все это кровавое безобразие.

Арти покрепче прижала к себе книгу учета.

– У Овна слишком много власти, и мы хотим это изменить, – сказала Флик и подошла к Арти.

Джин встал с другой стороны от нее. Арти видела, что он злится и обижен, что у него к