Чайная буря - Хафса Файзал

– Мы с матерью взошли на борт того корабля вместе с несколькими бессмертными доверенными лицами правивших тогда Сестер.

– Они были вампирами? – спросила Арти.

Маттео махнул рукой.

– Эльфами. Бессмертными и тщеславными, уверенными в своем превосходстве над всеми остальными, потому что видели все.

– Кого-то напоминает, – ехидно заметила Арти.

Маттео отсалютовал ей бокалом.

– Можно мы, пожалуйста, дослушаем сказочку до конца? – попросил Джин.

– Я только за, – согласился Пенн. – Наш корабль пришвартовался здесь, в Белом Реве, и я помню, как подумал: до чего уместно, что небеса здесь такие тусклые и серые – в отличие от Аравии, ибо мать моя стала хрупкой как никогда. Шли дни, ее состояние ухудшалось. С гигиеной здесь дело обстояло плохо, достать мыло было практически негде. Довольно скоро она умерла.

Флик обратила внимание на то, как он это произнес: безучастно, без всякой печали в голосе. Временами она скучала по матери, словно их разделяла смерть, а не пара коридоров в особняке.

– Я сам похоронил ее. Тем же вечером мы узнали, что один из эльфов не заслуживал оказанного ему доверия. Одна из хилий представляла собой стеклянное сердце, по слухам наполненное кровью. Тот эльф решил сам продать ее, и в самый разгар сделки артефакт развалился на части. Без нужного заклинания хилией не воспользоваться, но никто не знал, как быть, если артефакт распался и ушел в земли, лежащие слишком далеко от тех, что его породили.

– Позволь угадать: бессмертные сказали, что все будет в порядке, – предположила Арти.

Пенн кивнул.

– Магия странным образом видоизменилась. Когда это произошло, мы были недалеко от кладбища. Из могил начали подниматься мертвые. Обратиться в вампира можно лишь в считаные секунды после смерти, до того как сердце и мозг полностью прекратили работу. То были не вампиры, а упыри. Суть одна и та же, но те создания были бессердечными и безмозглыми и испытывали только неутолимый голод.

Пенн опустил взгляд на стол, будто в дымке, поднимавшемся от сигары, видел картины собственного прошлого.

– Одной из них стала моя мать. Она напала на меня – но что за сын ответит тем же своей матери? Не успел я опомниться, как в глазах у меня потемнело. Все вокруг кричали, а упыри издавали жуткое гортанное рычание.

Мать с трудом оттащили от меня, но я не мог пошевелиться. Я был так потрясен, увидев, в кого она превратилась, что мечтал о телесной боли. Чтобы мне стало больнее. Чтобы я смог отвлечься от иной боли, чтобы не стал свидетелем еще одной ее гибели.

Второй упырь напал на меня сзади. Сдавил мне горло. Я умирал. В какой-то момент за несколько секунд до смерти я проглотил кровь. Не знаю, чью именно – и откуда вообще в них была кровь, ведь они уже давно умерли, – но там, где присутствовала хилия, возможно было все.

Я очнулся вампиром. Я не понимал, кем стал, знал лишь, что провел по ту сторону жизни не так много времени, чтобы обратиться в упыря. Я был в таком же ужасе, как и все остальные, и по сей день не виню их в том, что они напали на меня. Нельзя винить тело в том, что ему от природы свойственно защищать себя.

Вы ведь слышали о вампирах, которые обладают особыми силами? Мне достался дар силой мысли вызывать у других боль. Это была иллюзия. В разгар их криков я вдруг понял, что им чудится эта боль, чудится, что у них ломаются кости и хребты, – объяснил Пенн.

Флик уставилась на него – на морщинки в уголках глаз, появившиеся там за столетия улыбок, на сочувствие в его взгляде, дарованное веками понимания. Ей все чаще казалось, что у каждого, кого она встречает на своем пути, в прошлом случилось нечто ужасное. Что каждый несет свое бремя – будь он свидетелем беды или ее виновником.

– Этот дар веками помогал мне выживать. Не потому, что я им пользовался – я ведь не чудовище, а потому, что обо мне пошла слава, – сказал Пенн и рассмеялся. – Когда в Белом Реве начал орудовать Волк, меня попросили создать Атерей и разработать законы сосуществования вампиров и людей, которым мы следуем и поныне. Это не особенно помогло унять страх людей перед вампирами, а монарх был слишком занят борьбой за престол. Вскоре после этого у нас появился новый правитель, который точно знал, чего хотят люди.

– К чему ты клонишь? – спросила Арти.

– Нападения Волка Белого Рева были инсценированы, чтобы внушить страх, – сказал Пенн. – Вампиры жили в относительной секретности. Десятки лет. Пока Овен не решил, что должно быть иначе, и не обратил Волка Белого Рева в полувампира, а затем выпустил его в город, после чего навел там порядок и всех спас. Но никто не догадывался, что это только начало.

39

Арти

– Овен устроил беспредел, чтобы заручиться людской поддержкой, – заключила Арти. Стоило ей утвердиться во мнении, что правительство и так ведет себя хуже некуда, как Овен нашел способ ее удивить. – Держи под контролем страхи людей, и никто не заметит, что ты насаждаешь им собственные идеи.

– Сначала власть, потом выгода, – с отвращением произнес Джин.

Арти не понимала, как Овну удалось извлечь личную выгоду из сделки между правительством и торговой компанией, но факты говорили за себя. Флик выглядела так, будто ее вот-вот стошнит.

– Фелисити? Тебе нехорошо? – спросил Джин.

Она прижала руку к груди, выражение лица у нее было отстраненное.

Арти щелкнула пальцами.

– Флик.

Та резко втянула воздух и перевела на нее взгляд.

– Что ты делаешь, когда ощущаешь злость?

Голос у нее был натянутый, и сама формулировка вопроса навела Арти на мысль, что подобное чувство Флик испытывала нечасто.

Арти понимала, что она имеет в виду.

– Я позволяю ей подпитывать меня и все мои свершения, но важно понимать, что есть разница между «подпитывать кого-то» и «двигать кем-то».

Флик задумчиво кивнула – скорее самой себе.

Джин поднял голову.

– А вот это что значит? – спросил он, обращаясь к Пенну. – Для каждой записи у Овна есть графа «результат». Датированные раньше закончились провалом, но более поздние в основном прошли успешно.

Пенн побарабанил пальцами по столу.

– Выяснилось, что разведенное особым образом серебро в виде инъекций идет человечеству на пользу, но организму вампира оно наносит ущерб. Если впрыснуть этот препарат вампиру, его можно обездвижить на достаточно долгое время, чтобы он оголодал, а еще – запечатать в ящик и отправить