Дальнобойщик - Роман Валерьевич Злотников

за то что муниципальные автобусы «на ладан дышат, а он, вон, новый РусоБалт своей полюбовнице купил». Но всё это было как-то беззлобно, обыденно, их будто бы всё устраивало. Все эти выкрутасы власти и идиотский трёп депутатов в Думе они воспринимали, как явления природы. Разве что, вздыхали, да махали рукой, «вот, ежели до Государя Императора дойдёт, тут головы-то и полетят! Как тогда, при батюшке-то евойном, в 37-м!».

Врач, правда, к тебе сразу пришёл, стоило позвать, да и за отопление в кабине у тебя из заработка не вычитают, прорезался ехидный голосок, но Хуц-Ги-Сати его тут же задавил.

Интересно было ещё, как Керук объяснял что вообще в мире происходит, а то что-то он, Хуц-Ги-Сати, совсем в бытовухе погряз. Оно, конечно, тоже, правильно. Как учил Человек-Без-Лица, «сначала воин узнает обо всём, что видит его глаз и слышит его ухо, и создаёт своё пространство безопасности, Ближний Круг. Лишь затем, из этого Ближнего Круга, он отправляется осваивать иные области мира». Но что-то и этот ближний круг сузился у него до кабины фургона. Даже то, что дома происходило, он уже с трудом понимал. Машка отощала? Ну, видать, на работе достают, что ж поделать, вот наберут денег, чтоб из баззи выбраться, тогда полегче будет.

А Керук о другом говорил. Объяснял, что в мире долго правили люди, которых он называл «старые деньги». А сейчас полезли «новые деньги». И что они между собой начали мир делить. Потому что уже не только Земля нужна, но и Луна. А Луна, она чтобы астероиды с ценными металлами и другими штуками ловить, но и чтоб там всякие штуки производить, которые на земле сложно.

Он рассказывал о том что «старые деньги», они не в Венеции какой-то начались, а раньше, а потом перешли в Российскую Империю, которую зачем-то называли «жандарм Европы», и в Пруссию. И что они вот с Китаем столковались. Потому что у всех у них люди что муравьи, отношение к ним такое. Ну и типа живут все вместе, вот оттуда это у них всё непонятное, отчего западные люди пальцем у виска крутят. А новые деньги, они у Ост-Индской компании, которая и создала Британскую империю и те огромные компании, которые сейчас называют транснациональными.

Есть ещё Бразильская империя и Португалия, они порабощают народы Европы и Южной Америки. А Китай хозяйничает в Азии. Но все они просто ширма для самых больших и жадных компаний, которые делят мир на рынки сбыта и оболванивают людей. Самые жадные и хитрые из них — русские и китайские купцы, но и Ост-Индская компания от них недалеко ушла. И всем им наплевать на интересы индейцев, на древнюю мудрость народа, который стремится жить в единении с природой, в единстве со всем миром.

Значит, говорил Керук, надо встать на защиту Матери Земли, показать свою мирную спокойную силу! Но так, чтобы все увидели, каким грозным может быть гнев Земли и её детей!

Гнева у Хуц-Ги-Сати хватало.

Если бы не гнев, он бы, наверное, уже окончательно впал в тупую апатию. Потому что она уже, не скрываясь, подбиралась к нему — раздёрганному страхом и недосыпом.

Теперь было на чём держаться.

Договорились, что люди Керука перетрут с менеджером компании. Фургон Хуц-Ги-Сати закажут в Чикаго. Доставка будет совершенно официальной, с подгрузкой в складском хабе по дороге. Загрузят дополнительное оборудование для акции, которое надо будет доставить к отелю Best Western Terrace Hotel. Там его примут активисты — «отличные парни, настоящие воины Матери Земли», как сказал Керук. Они используют его, чтобы заявить о наших требованиях с крыши отеля.

Хуц-Ги-Сати спросил, как именно, Керук улыбнулся, а Волчий Клык хлопнул его по плечу — это знает только наш вождь и те, кому положено!

Хуц-Ги-Сати с достоинством кивнул.

Конечно, надо соблюдать правила конспирации. У Теневого Правительства корпораций везде шпионы, и даже случайно оброненное неосторожное слово может привести к арестам товарищей.

Но что он будет перевозить, ему не сказали. Его это неприятно кольнуло. Видимо, Керук это заметил.

— Я ещё раз хочу сказать всем — в нашей акции нет и не может быть ничего противозаконного. Мы свято чтим законы нашей земли и заветы наших предков.

* * *

Следующую неделю Хуц-Ги-Сати провёл словно в забытьи. Точнее, он видел всё очень чётко, но словно бы со стороны. Всё стало неважным, не трогало его, и, вместе с тем, он подмечал каждую мелочь и старался всё сделать правильно и по порядку, чтобы никто к нему не придрался.

Целовал в щёку Машку, когда уходил на работу, а она только вваливалась после ночной смены в комнату. В клубе, куда она устроилась, работы было много, она уставала, а посетители были, конечно… не то что в забегаловках, где она работала сначала.

Она об этом сама ему рассказала, когда остыла чуток после той ссоры.

Сидела, в стену смотрела, говорила тихо, не оправдывалась даже, а, так… просто, рассказывала. Не мастак он в этих бабских штуках разбираться.

Да и, честно говоря, как оборвалось что-то после той ночи, той оплеухи.

Главное, спокойнее стало, понятно было, что хоть с этой стороны ему никто нервы поднимать не будет. И можно сосредоточиться на подготовке к акции.

Потом разберутся, как выпутываться. С долгом рассчитается, Машку с ребятами из АИМ познакомит, среди своих будут. Там ей мозги вправят, полезным делом займут. ОН вспомнил, как она вместе с другими бабами растирала его и других мужиков после купания в проруби на Крещение. Какая она была весёлая, да ладная. Вот, так дальше будет. Только со своим народом! Надо только себя сейчас показать.

Шикопи два раза приходил, рассказывал, как там всё идёт и какие грандиозные транспаранты они развернут перед Чикагским ТиВи — все увидят! А, ещё, братья из «Детей Земли» лягут перед выходом из офиса компании, подняв руки с зелёными ветвями, символизируя силу природы.

Хуц-Ги-Сати, правда, честно сказал, что предпочёл бы более жёсткие и прямые действия.

На что Шикопи, понизив голос, ответил, мол, ты себя сейчас покажи, тогда и разговор о каких-то других делах будет.

Сердце Хуц-Ги-Сати радостно ёкнуло.

Покажет!

Ещё как покажет!

* * *

Маше казалось, что она работает тут всегда. Сигаретный дым, сладкий запах самокруток, странно влажный дым пушек, которые гнали туман на сцену во время «специальных номеров», стук каблуков, тяжёлое дыхание и постанывание из «номеров» стали единственной реальностью.

Она выходила под утро на улицу и щурилась даже от серенького осеннего рассвета. А когда