Станция "Фронтир" - Никита Семин

Молодой техник в засаленном комбинезоне уронил планшет, стекло треснуло с глухим щелчком. Старый боцман с седой щетиной перекрестился, шепча молитву под гул вентиляции. Офицер связи, бледный как стена, прикусил губу до крови – алый ручеёк растёкся по подбородку.

Движение. На гигантском визоре мостика «Дитя Грома» вспыхнул яркий белый свет. Бронешторка поползла вверх. На фоне мерцающих голограмм и аварийных индикаторов – фигура. Аманда Харон. Оперлась руками о пульт, левая ладонь сжата в белый костяшками кулак на сенсорной панели, выдавая напряжение, которое не показывало лицо. Поза – усталая, но непоколебимая. Тёмная полоса запёкшейся крови пересекала её правую скулу, как боевая раскраска. Резкий профиль, седые пряди, тёмный комбинезон с погонами адмирала Дравари. Она не смотрела вниз. Взгляд устремлён вдаль, сквозь бронестекло, в бескрайнюю тьму Пояса Ирроникс. Сам факт её появления на открытом, истерзанном мостике кричал громче слов: Они вернулись. Выжили. И готовы снова.

Внизу гул возобновился с удвоенной силой. Крики бригадиров, визг резаков, лязг подъёмников, шипение сварок – симфония ремонта заглушила тишину. «Варнак» был взят. Флот Аманды Харон, истерзанный, израненный, но не сломленный, вернулся домой. Станция «Фронтир», титанический остров в ржавом море астероидов, шипела и стонала, принимая своих израненных детей. Готовясь к новым бурям. Гул ремонта, крики бригад, визг инструментов – это был гимн выживших.

Война лишь делала паузу, чтобы перезарядить орудия. Внизу в доке, под ногами гигантов, кипела жизнь:

У «Дитя Грома»: Сотни сварщиков, как светляки в угольной шахте, запечатывали рану ангара. Искры дождём сыпались в бездну.

У «Железной решимости»: Краны с грохотом снимали исковерканную башню. Зелёные струи герметика шипели на свежих швах.

У «Молнии»: Фигуры в скафандрах, похожие на тени, лезли по израненному корпусу. Бело-голубой гель клубился, затягивая самые страшные раны, как космическая пена на кровавых ссадинах.

Наверху в галерее, тишина отступила. Зазвучали приглушённые разговоры, сдавленные возгласы. Техник поднял треснувший планшет, офицер связи вытер кровь с подбородка грубым рукавом. Но взгляды всё ещё цеплялись за истерзанные корабли – немые свидетели цены победы.

И высоко над этим кипящим муравейником, на освещённом мостике «Дитя Грома», силуэт Аманды Харон оставался неподвижным. Тёмная полоса на скуле, кулак на панели – знаки битвы, которые она несла так же неуклонно, как её корабли несли шрамы. Её взгляд, устремлённый в бескрайнюю тьму за стеклом, казалось, уже искал очертания следующей цели в ржавом хаосе Пояса Ирроникс. Пауза подходила к концу. Буря собиралась с силами.

Глава 20. "Фронтирское Спасибо".

Ангар D-7 – хаотичный ад победы. Пахло едкой плазменной гарью, сладковато-медным духом крови. Кислым потом. Дешёвым виски. Воздух густел от этого пойла. Гул вентиляции тонул в лязге брошенного оружия, стоне раненых, резких командах сержантов. Кроваво-красные аварийные фонари мигали, бросая дрожащие тени на искорёженные шлюзовые механизмы, груды конфискованных доспехов «Черепной Стражи». Искры аварийной сварки осыпались огненными слезами. Полевой госпиталь. Арсенал. Помойка войны.

Тара Бейли – эпицентр хаоса. Прислонилась к пирамиде трофейных винтовок Дравари, их угловатые формы контрастировали с измождённой фигурой. Пепельные волосы склеены кровью и сажей у виска. Тактический жилет расстёгнут – толстая, алая давящая повязка на бедре разрасталась. Левая рука сжимала полупустую бутылку Solstice Bolt. Правая – держала за толстую цепь отрубленный жвала арахнида. Коричневатая жидкость капала на заляпанный пол. Единственный зрячий глаз (левый заплыл от удара) впился в тебя с животной интенсивностью.

– ХАРКАНЕЦ! – Её голос взревел, перекрыв гул. Оттолкнулась от ящиков, игнорируя пронзительную боль. Ботинки с подбитыми шипами грохотали, сокращая расстояние с пугающей скоростью, вопреки хромоте. Лицо побелело от боли, в глазах помутнело, но ярость гнала вперёд, как таран, – Наш приз, ублюдок! Где?!

Её отряд ПСР, закопчённые, измотанные – инстинктивно отшатнулся, образуя полукруг. Ожидая выплеска ярости. Дмитрий замер. Волосы на затылке встали дыбом. Холодная волна пробежала по спине, несмотря на духоту ангара. Пальцы сами сжались в кулаки. Она остановилась в сантиметре. Жар от её тела, запах – порох, дешёвый виски, медная сладость крови – ударили в ноздри. Дыхание рвалось, горячее, налицо.

– Осколок за возможность блокировать фот Мирта, – голос юноши резал тишину, ледяной, безликий. – Это выгодная сделка, что приведёт нас к победе.

– Сделка? – Хриплый, уродливый смех вырвался с губ Бейл, больше похоже на приступ кашля, – Хранилище Скорпио! Жвала! – Тряхнула цепью со жвалами, загрохотав им перед лицом. Коричневая капля шлёпнулась на сапог. – Кровью оплачен! Нашей! Отдали уродам!

Софи (из комлинка, безжизненно ровный тон, контрастирующий с истерикой): — Архи-Провидец Валентир вывез артефакт «Слеза Виремона» 12.07 станционного времени. Биометрия командира Бейли: Адреналин – 190 уд/мин, кортизол – критический, потеря крови – 12%. Попытка повреждения контейнера категории 9А зафиксирована в 12:05:43. Сдерживание осуществлено часовыми Сектора «Омега». Угроза: «Эпсилон» (поведенческая нестабильность, риск нападения на союзный персонал).

– Всё трофеи были наши! По твоим словам! — взгляд вернулся, грубый, обжигающе личный, прожигая броню спокойствия, – Мы принесли тебе Карнак на блюде! А ты – выкинул это всё!

Мгновение. Хаос ангара – крики, лязг, стоны – схлопнулся в белый шум. Только свистящее дыхание Тары и глухой стук капли с зуба о пол.

Затем... Резкий шаг вперёд, игнорируя вопль раны, – ВОТ! – Голос прогрохотал, низкий, опасный. Швырнула цепь со жвалами арахидов в грудь. Резкое движение вырвало стон – не ярости, а настоящей, рвущей плоть агонии. Бейли шатнулась, едва удержавшись, схватившись за бедро выше повязки, пальцы впились в ткань комбинезона. Тёплая, липкая масса ударила. Кровь и слюна залили ладонь, проступив сквозь пальцы. Зверский запах проник в ноздри.

Глаза, синие, как плазма, не отрывались. Бросая вызов, – Посылка для лорда-командующего, – прошипела наклоняясь. Брызги слюны коснулись челюсти, – А также напоминание. Берёшь моё – платишь этими.

Дмитрий сжал швала крепче. Шершавость эмали, острота сломанного корня, липкая теплота крови. Боль от давления – ничто перед тяжестью её взгляда.

Тара резко развернулась, волна головокружения заставила качнуться, схватиться за край ближайшего ящика с боеприпасами. Тяжело припадая на ногу. Поза излучала свернувшуюся ярость, как разогретый ствол.

– ОЙ! МЕДИК! – рёв Бейли, хриплый и звериный, разорвал внезапно наступившую тишину, заставив вздрогнуть даже самых закалённых. Багровый луч аварийного фонаря выхватил её профиль в клубах дыма – искажённый болью, но непреклонный. Девушка ткнула в дрожащего санитара: – ЭТУ НОГУ – АМПУТИРОВАТЬ ИЛИ ВОЗЬМЁШЬСЯ ЗА РАБОТУ?! СЛЫШИШЬ, ЧЕРВЬ?!

Заковыляла прочь не оглядываясь. За спиной девушки отряды ПСР стояли как вкопанные. Молчание, тяжелее брони. Лишь один – коренастый гренадер с